– Мастер во Чаумелль много дней был принят во дворце как гость.
– Не я принимала его. А ты… твои гости - твоя забота.
– Верно. Но кто бы ни пригласил его, он был гостем под этой крышей. Это событие вплетено в ткань истории УудПрая. Его не вычеркнуть оттуда. И если гость погибнет по воле обитателей дворца, УудПрай будет запятнан навеки.
Ксандунисса молчала.
– УудПрай разрушается, - добавила Джатонди, - но его душа оставалась чистой - по сей день.
– Змея, ты пользуешься моей любовью к дворцу, чтобы добиться своего!
– Я всего лишь привлекаю внимание гочаллы к истинной сути дела.
– Я бы возненавидела тебя, будь ты достойна моей ненависти, - превозмогая себя, гочалла согласилась, - Вонарец может взять с собой нож.
Ренилл и на то не смел надеяться, но Джатонди этого показалось мало.
– Не годится. Он не сумеет защититься от Сынов Аона и их ящериц одним ножом.
– Он должен считать величайшим счастьем и это.
– Этого мало. Ты могла бы на время отдать ему пистолет Паро. А еще лучше, пусть Паро отвезет его в город на фози.
– Ты смеешь предлагать… да есть ли предел твоей наглости? Как могла я думать, будто знаю тебя? Передо мной незнакомка!
– Чистота УудПрая…
– Не говори о ней больше, она ничего для тебя не значит! Слушай же меня. Чем отдать ему оружие Паро или заставлять Паро служить ему, я бы бросила его в озеро вечного огня, и тебя вместе с ним. Пусть берет или не берет нож, как пожелает, но ничего больше он не получит.
При виде ажурного пузыря Ксандунисса поражение выдохнула:
– Украден!
– Нет, Лучезарная, талисман принадлежит ему по праву, но владелец не знает, как использовать его. Не может ли этот талисман защитить носителя? Я спрашиваю дочь богов, обладающую знанием, скрытым от других. - Видя, что мать молчит, Джатонди добавила: - Таким образом гочалле не придется отдавать ничего, что принадлежит УудПраю. Она пожалует чужеземца словами, и только.
–
– Она сохранит чистоту дворца малой ценой. После долгого молчания гочалла протянула руку.
– Дай мне взглянуть, - приказала она.
Ренилл с трудом заставил себя расстаться с талисманом. Этой женщине ничего не стоит растоптать вещицу ногой. Правда, при таких обстоятельствах это мало что изменит. Ренилл повиновался.
Ксандунисса рассматривала талисман.
– Редкость, - заметила она.
Это он знал и без гочаллы.
– Это отражатель, - продолжала Ксандунисса. На минуту удивление вытеснило гнев, и лицо гочаллы помолодело. - Я всего один раз видела подобное. При правильном использовании он отражает мысль и внимание, направленные против носителя, обращая на источник, или направляя туда, куда пожелает владелец.
– Научи его, - попросила гочанна. - Это разрешит все затруднения. Ты ничего не потеряешь, ведь поделиться с ним этими знаниями мог бы и любой бродячий мутизи.
Гочалла застыла, молча, с неподвижным взглядом. Прошла целая вечность прежде, чем она повернулась к Рениллу.
– Я пыталась, - холодно сообщила она, - найти путь, который привел бы к твоей гибели, не запятнав чистоты УудПрая. Однако решение ускользает от меня. Я оказалась в ловушке. Твоя любовница, хоть и обделена истинной мудростью, коварно обратила против меня мою же любовь, сохранив тем твою недостойную жизнь.
Ренилл глубоко вздохнул, заметил, как напрягся палец Паро, лежащий на курке, и прикусил язык.
– Я не поступлюсь честью своего дома, - продолжала Ксандунисса. - Ты получишь от меня знание, и амулет останется при тебе.
Он встретился с гочаллой взглядом и заметил на ее губах слабую кривую усмешку.
– Не дерзай приносить благодарность, - посоветовала она. - Я сделаю это, однако, в то же самое время, как вслух стану наставлять тебя, в душе я буду молить богов, чтобы тайна, вырванная у меня этой Безымянной, не послужила тебе во спасение. Если боги ответят на мой призыв, сила покинет тебя в час нужды, и слуги Сынов упьются твоей кровью. Об этом я буду молить богов.
Гочалла исполнила обещание. Очень ясно и, без сомнения, точно она рассказала, как пробуждать силу талисмана. Секрет заключался в мысленной сосредоточенности, достигавшейся с помощью слов и созерцания внутреннего огня, что высвобождался подобно взрыву и привлекал некую силу извне, смутно знакомую силу.
Чуждую, но знакомую. Так подсказывало Рениллу какое-то внутреннее чувство.
Теперь он знал, что надо делать. Кто бы мог подумать, что это так просто и под силу каждому. Под силу - да, но все-таки не так уж и просто. Рениллу казалось, что голова готова расколоться от напряжения.
Зато он овладел тайной мысленного зеркального щита.
И уже сейчас мог хоть отчасти прикрыться им. Поупражнявшись, можно добиться больших успехов.
– А теперь убери его из дворца, - распорядилась гочалла. - Не желаю больше смотреть на него.
Широкая ладонь Паро легла на плечо Ренилла.
– Ему нужно дать воду и хоть немного еды, - осмелилась заметить Джатонди.
– Он получил жизнь. Довольно и этого.
– Хотя бы широкую шляпу…
– Хватит. Оставь меня.
Ренилл взглянул в глаза Джатонди, и слова вырвались у него раньше, чем он успел осознать, что говорит:
– Пойдем со мной.
Ее глаза распахнулись, быть может, просто от удивления.
Палец Паро дрогнул, но он промедлил, и его госпожа вскинула руку.
– Не стреляй,- приказала гочалла,- но избавь мой взгляд от вида этой западной бестии. Убери его. - Она обернулась к дочери.- А ты оставайся на месте. Я вижу по глазам, чего желает твоя душа, но ты останешься. Довольно и того позора, который ты уже навлекла на касту Лучезарных. Большего не будет. Сделай хоть шаг за этим мужчиной, и я забуду о чистоте УудПрая и прикажу Паро стрелять. Поверь мне.
Джатонди стояла неподвижно, пока слуга уводил Ренилла из зала.
Тот не сопротивлялся. Немой был в два раза тяжелее него, а ствол пистолета больно давил под ребро. Талисман Ирруле, способный отвлечь враждебное внимание, лежал в кармане. Пока дотянешься, Паро вполне успеет сломать руку. Да и что толку. Паро протащил его по переходам и галереям, через прихожую, просторную, как бальный зал, и выкинул на широкие ступени дворца. Поволок дальше, между рядами мертвого кустарника к кованым железным воротам, по-прежнему бессмысленно запертым. Только здесь немой выпустил его, проводив могучим толчком в спину. Ренилл обошел ворота и оглянулся. Слуга гочаллы стоял посреди садовой дорожки с пистолетом в руке.
С помощью талисмана его, возможно, удалось бы обойти.
А зачем? Он только усугубит и без того нелегкое положение несчастной гочанны. Что дернуло его предложить девушке уйти с ним? Чистое безумие. Мать только взбесилась еще сильней, а девушка ни за что бы не согласилась.
