котором был только гребец и один пассажир, причалил к пристани в небольшой заводи южнее дестульского причала. Домбульер остался караулить лодку, а пассажир сошел на берег, прошел по улице и свернул в переулок к кухмистерской Гру, которую можно было опознать по вывеске с черным стервятником, видимо являвшей собой весьма ироничный намек на способности местного шефа. Кухмистерская была заперта на ночь, но специфический запах горелого масла и тухлой рыбы все еще витал в воздухе. Дверь была закрыта, окна темны… Но на втором этаже, прямо над заведением Гру, в окнах вызывающе ярко горел свет, что было непривычно для этого района и свидетельствовало о наивности или излишней самоуверенности хозяев квартиры.
Шаткая деревянная лестница вела снаружи прямо к двери второго этажа. Посетитель поднялся, помешкал возле двери, потом, собравшись с духом, постучал дрожащей рукой…
— Кто там? — отозвался мужской голос.
— Лорд Никто, — ответил человек в маске. На самом деле это был лорд Снивер Дил-Шоннет. — Вас должны были предупредить обо мне. Я ошибся? Вы разве меня не ожидаете?
— Возможно, — прозвучало в ответ, заскрипел отодвигаемый засов. Внутри послышался звук удаляющихся шагов: — Входите.
Секунду поколебавшись, Снивер вошел, затворив за собой дверь. Он оказался в большой и очень грязной комнате, обставленной с убогой роскошью — этакой карикатурой герцогского дворца. Позолота ошметками отслаивалась от массивных резных столов и стульев. Обивка мебели была замызганной и порванной, сиденья продавлены. Зеркала в позолоченных рамах потемнели и растрескались. Хрустальные люстры затянуты паутиной.
Под стать убогой роскоши жилища оказались и двое здешних обитателей, сидевших за столом перед остатками ужина. У долговязого пожилого мужчины, довольно плотного и мускулистого, было широкое красное лицо и явственно раздвоенный нос.
Густо напомаженные волосы он уложил в высокую прическу, а бороду, также напомаженную, тщательно начесал и разделил надвое. Плохо пригнанное платье претендовало на элегантность — парчовый камзол, отделанный засаленными кружевами, имел положенные разрезы и подкладки. Неопределенного цвета сатин, проглядывавший в разрезах, по-видимому, годами не менялся. Перед одеяния пестрел пятнами от вина и жира, панталоны несли на себе те же «украшения». Вычурные туфли его с длиннющими мысами были новы и модны. Несколько дорогих побрякушек дополняло костюм. Многочисленные перстни, цепи, серьги, пряжки и бусы сверкали разноцветными каменьями, и яркость их блеска выдавала подделку.
Напротив него за столом сидела юная девушка лет двенадцати или тринадцати с белой как мел кожей, соломенного цвета волосами. Лицо ее было круглым, словно луна, рот — тонкая щелочка, а нос раздвоен. Белесые ресницы полуприкрывали блеклые глаза, которые в тот момент сверкали под стать поддельным бриллиантам ее сотрапезника. Приземистая коренастая фигура девушки выглядела нелепо в вычурном шелковом женском платье, перекроенном на ее фигуру. Засученные рукава обнажали и мускулистые руки с сильными короткими пальцами. Вся в жирных пятнах юбка была высоко подоткнута: видимо, ее обладательница ставила свободу движений выше соблюдения приличий.
Парочка и не подумала подняться из-за стола при виде посетителя. Откинувшись на спинки своих стульев, они с таким высокомерным снисхождением разглядывали Снивера, что ему сделалось не по себе, несмотря на его высокое происхождение.
Снивер стоял, переминаясь с ноги на ногу. Молчание явно затянулось. Наконец он решился и довольно скованно спросил:
— Вы — разбойник Вурм-Диднис?
— Я лорд Яне Вурм-Диднис, — ответил человек за столом. — Лорд Вурм-Диднис по праву рождения и Разбойник Диднис — вследствие превратностей судьбы.
Снивер никогда не слышал о благородном семействе, которое носило бы фамилию Диднис, и дипломатично промолчал.
— Около меня сидит моя любимая дочь и наследница Джосквинилью Вурм-Диднис, — продолжил головорез. — Ну же, Джоски, поздоровайся с гостем, душа моя!
Острые, как камешки, глазки Джоски изучающе взглянули на Снивера.
— Пусть он снимет маску, — сказала она.
— Нет-нет, мое драгоценное дитя, мы должны уважать тайны наших гостей. Ведь мы воспитанные люди и должны соблюдать приличия, несмотря на наше положение.
— А я желаю видеть его физиономию. — Девица стиснула зубы. — И не заставляй меня нервничать! Хочешь, чтобы у меня опять пузо разболелось, как в прошлый раз?
— Конечно нет, дитя мое. Но наш посетитель хочет сохранить инкогнито. И нам, гостеприимным хозяевам, не подобает…
Похоже, Джоски не привыкла к возражениям. Она надула губы, взгляд стал жестче.
— А я желаю видеть его лицо! Если он не снимет маску, как мы узнаем, стоит ли ему доверять?
— Допустим, он ее снимет — все равно мы этого не узнаем. Вурм-Диднис заискивающе ей улыбнулся. — Но ведь всегда моя дорогая Джосквинилью добивается своего.
Застывшее лицо Джоски смягчилось, грозовые облака рассеялись, точно по волшебству. Перегнувшись через стол, она запечатлела поцелуй на отцовской щеке.
Вурм-Диднис расцвел. Обернувшись к Сниверу, он заметил:
— Вы слышали, моя маленькая принцесса не успокоится, пока не увидит ваше лицо. Перечить ей бесполезно — она все равно настоит на своем. Вынужден просить вас поднять забрало. Идите сюда, к свету, чтобы вас было видно. Можете сесть, если хотите.
Снивер присел к столу. Руки его нехотя поднялись, чтобы развязать маску. У него не возникло даже мысли не подчиниться приказу разбойника. Но оказалось, что страхи его беспочвенны, даже без маски его не узнали. Джоски довольно хмыкнула, удовлетворив свое любопытство, — вот и все.
— Ну, уважаемый, изложите свое дело. Вурм-Диднис говорил с ним, как вельможа с простолюдином.
Снивер почувствовал, как краснеет его неприкрытое лицо. Он, по обыкновению, был неспособен держаться с подавляющим наглость превосходством, которое приличествовало бы случаю. Более того: он не мог совладать со своим голосом, а веко опять начало дергаться. Он заметил, что Джоски Рассматривает его с беззастенчивым любопытством, присущим юности, и смутился пуще прежнего. Наконец он собрался с духом и заговорил:
— Вы тот самый Вурм-Диднис, который может за определенную цену… э-э-э… помочь… убрать… определенные препятствия… Я хочу сказать, что это предполагает…
— Я тот самый Разбойник Диднис. Мои услуги доступны лишь нескольким избранным. Действую быстро и безошибочно — ни одна жертва от меня не ускользнет. Ответ понятен?
— Да, конечно. — Смущение Снивера стало почти невыносимым. Он бросил отчаянный взгляд на бесчувственную Джоски. — Разумеется, нехорошо обсуждать подобные вещи в присутствии ребенка…
Вурм-Диднис открыл было рот для ответа, но дочь опередила его:
— Сам ты ребенок, — бросила Джоски с презрением, свойственным подросткам. — Я помощница и ученица его светлости, почти его правая рука. Я уже так поднаторела в деле, что он не может без меня обойтись. Правда, папа? Мы с ним поправляем пошатнувшееся состояние рода Диднисов. Да его сиятельство уже всему меня обучил. Знаешь, как я разбираюсь в ядах? Ну спроси меня что-нибудь, спроси! Думаешь, у меня силенок не хватит кому-нибудь свернуть шею? Ха! Хочешь пари? Ставь свою жизнь! Увидишь, какой я ребенок, сам увидишь!
Вурм-Диднис расхохотался.
— Вот это характер! — воскликнул он восторженно. — Вот вам отважное сердце и благородный ум! Ну и девица у меня, а? Джоски, я тобой горжусь! — Он обернулся к Сниверу, который слушал со смешанным чувством изумления и отвращения. — Вот так-то! Она в курсе моих самых сокровенных дел. Так что говорите, не стесняйтесь.
Сниверу ничего не оставалось. Во рту у него пересохло, но он все же выдавил из себя:
— У меня для вас задание, то есть поручение… Предприятие огромной важности, которое, я надеюсь, вы…
— Кого? — беспощадно вторгся в сбивчивую речь своего клиента Вурм-Диднис.
