любимым племянником Фарни. — С возвращением вас!
— Спасибо, Драндл. Рад снова видеть тебя.
Феннахар переступил порог и оказался в освещенном холле. Он был высок и молод. В его каштановых волосах золотились выгоревшие на солнце пряди. Лицо, обычно довольно бледное, почернело от загара, отчего умные серые глаза казались ярче. Серьезный и обеспокоенный взгляд не соответствовал настроению, которое передавали лучики-морщинки, разбегавшиеся от глаз. Хар-Феннахар выглядел человеком, любящим повеселиться, но которому сейчас не до смеха. На нем была дорожная одежда от дорогого портного, несколько пообтрепавшаяся и уже не модная. А шляпа и вовсе до смешного древняя. Он не носил дорогих побрякушек, так что никакой внешний признак не указывал, что перед вами лорд Хар- Феннахар, хозяин обширного особняка и обладатель одного из самых крупных состояний в Ланти-Юме.
— Когда вы приехали, мастер Рил? — спросил Драндл.
— Около часа назад. Обнаружил дядино письмо, а также твою записку, и тут же прибежал. Как он, Драндл?
— Неважно. С каждым днем ему все хуже. Но, надеюсь, вы сможете укрепить его дух, а то и наставить его на путь выздоровления. Идите же наверх, сударь. Он хотел видеть вас в тот же миг, как вы появитесь.
Феннахар кивнул и взбежал по главной лестнице, прыгая через две ступеньки. Он сразу направился в спальню дяди. Помедлив у дверей, чтобы стереть обеспокоенное выражение с лица, постучал. Слабый голос пригласил его войти. Феннахар вошел и застал Непревзойденного Джинзина Фарни сидящим в постели. Только большим усилием воли племяннику удалось не выказать потрясения, которое вызвали в нем перемены, происшедшие с дядей. Джинзин Фарни всегда был человеком подвижным, плотного телосложения, с мощной грудной клеткой. Лицо его, прежде широкое, с крупными чертами и ярким румянцем, осунулось и стало серым, глаза запали, щеки ввалились. Тело стало худым и вялым, руки — костлявыми, а пальцы — похожими на когти. Лишь небольшие черные глаза, в которых всегда играла ирония, загорелись при виде молодого человека.
— Наконец-то ты вернулся, — воскликнул он. — Не спешил? Чем занимался на этот раз?
— На этот раз — руинами Дайпуля, дядюшка.
— Снова руины? Не надоело еще? Это твоя четвертая экспедиция за два года. Когда же ты перестанешь болтаться по свету, мальчик? Тебе же принадлежит особняк Фарни, и ты здесь, в Ланти-Юме, очень нужен. Пора тебе остепениться и как следует взяться за управление вотчинами. Если состояние нашей семьи придет в упадок — это случится по твоей вине, из-за твоего пренебрежения обязанностями.
— Ой, перестаньте читать мне проповеди, дядюшка. Вы не хуже меня знаете, что моему брату Фреву можно доверить управление имуществом. К тому же он это страшно любит. Это дело ему по плечу, он с ним прекрасно справляется. Лучше, чем я. Собственность Феннахаров не пострадает от моего отсутствия. Наоборот — скорее выиграет. Да вам это и самому известно.
— Да, но я не был уверен, что это известно тебе. — Слабая улыбка растянула бледные губы Фарни. — Но шутки в сторону. Ты не можешь так просто освободиться от своих обязанностей. Сколько тебе?.. Лет сорок?
— Тридцать пять.
— Пора остепениться. Найти жену. Произвести на свет наследника. И пожалуйста, не уверяй меня, что и это может сделать Фрев. Титул на тебе.
— Никогда я его не желал, не ожидал и не готовился к нему. Как жаль, что умер бедняга Стиксен! А что до женитьбы — так мне некогда, дядюшка.
— Разве тебе не хочется обзавестись семьей, Рил? Ты ведь не какой-то там женоненавистник, правда?
Феннахар как-то странно поежился.
— В общем — нет. Но, по правде говоря, за последние пять лет, мне не довелось встретить подходящую женщину.
— Да ты за последние пять лет почти здесь и не был. Во всяком случае, дело не только в том, чтобы она нравилась. Во многих знатных семьях есть сейчас дочери подходящего возраста. Почему бы не взять в жены одну из них — и все? Что из пустяка делать проблемы?
— Вам-то, может быть, и просто. Вам ведь не предлагают связать жизнь с какой-нибудь хихикающей девчонкой шестнадцати лет.
— Ну не век же ей будет шестнадцать, как бы она ни старалась. Терпение, друг мой, терпение.
— Я несколько староват для таких девчонок, дядя Джинзин. У меня нет с ними ничего общего. При них я чувствую себя старым и усталым. Я слишком долго ждал, и теперь эти девицы из богатых домов кажутся мне просто детьми. Порой это весьма милые детишки, но вы хоть раз пытались разговаривать с ними?
— Если находится такая, что хороша собой, послушна и плодовита, неужели она должна еще и разговаривать?
— Я считаю, что да. Не намерен всю жизнь помирать со скуки.
— Заведи любовницу или даже нескольких, если хочешь.
— Довольно дорогостоящее предложение, а? Вы, видимо, задались целью отвлечь меня от путешествий — но это недостаточно сильный соблазн. Теперь я направляюсь на север в поисках Зеленой башни Пругида. Если мне удастся найти, то…
— Боже, пошли мне терпение! Неужели тебе никогда не надоедят все эти упавшие башни, черепки и ошметки штукатурки?
— Нет, пока я могу так много от них узнать. Дайпуль, например, дал мне очевидные доказательства чуждой цивилизации. Теперь я уверен: этот город был основан какими-то разумными созданиями но не людьми. Если это так, то весь остров Далион, видимо, принадлежал этим созданиям до прихода сюда людей.
— Теория, мой мальчик. Чистейшая гипотеза, и пока не доказуемая. Во всяком случае, не было никакой нужды отправляться в Дайпуль, да и в Ундриет, Джобааль или Великий Эйвей. Мое Познание все это тебе бы показало.
— Это не совсем то.
— Не то, но гораздо лучше. Подумай, сколько времени бы ты сэкономил. Ну ладно, по твоему лицу вижу, что тебя не переубедишь. Ты всегда был упрям, Рил, как осел с несварением желудка.
— Это у меня наследственное, дядя Джинзин. — Феннахар улыбнулся и уселся на стул возле кровати. — А я полагаю, что семейное упрямство, которое и тебя не обошло, поможет тебе побороть болезнь.
— Ах нет. Не думаю. Сочетание силы воли и Познания помогало мне долгие годы не поддаваться болезни, но нельзя все время откладывать — она берет свое. Подобную болезнь, как кредитора, можно не пускать в дом до поры до времени, но, кажется, пришло мое время расплачиваться.
— Вы же не собираетесь сдаваться, правда?
— Нет, но и не собираюсь строить беспочвенных иллюзий. Ну, хватит об этом — нудная тема, и совсем не то, зачем я тебя сегодня вызвал.
— Дядюшка…
— Есть дело, которое мы должны обсудить, и хочу, чтобы мы этим занялись тотчас же, пока я в силах. Приготовься слушать очень внимательно, потому что это важно.
Почувствовав, что нежелание ученого обсуждать болезнь искренне, Феннахар послушно кивнул.
— Это тебе понравится, мой мальчик. Я хочу отправить тебя в одну экспедицию. Эге, ты удивлен, а? Я объясню, в чем дело. Прежде скажи мне, в курсе ли ты обстоятельств гибели Террза Фал-Грижни семнадцать лет назад?
— Я не знаю подробностей, — ответил Феннахар. — Фал-Грижни, который был главой ордена Избранных до тебя, устроил заговор, чтобы свергнуть герцога. Каким-то образом это стало известно, и был отдан приказ о его аресте. Гвардейцы герцога взяли штурмом охраняемый с помощью магии дворец Грижни, и во время атаки Фал-Грижни был убит. Дворец сгорел дотла, а руины его лежат нетронутыми до сего времени. Соратники Грижни по заговору, если таковые имелись, остались целыми и невредимыми. — Феннахар бросил испытующий взгляд на дядю, чья лояльность подверглась испытанию семнадцать лет назад, но лицо Фарни было младенчески невинным. — Так, насколько я понимаю, все и кончилось. Есть множество слухов и легенд, связанных с именем Грижни. Рассказывают о привидениях, мести, проклятиях и
