Она застонала, высвобождаясь из его объятий. Время остановилось, когда они стояли, глядя друг на друга. Они испытывали желание, раскаяние, чувство вины и снова – желание…
– Темнеет, – сказал он, нарушив молчание. – Нам надо устроить лагерь. – Его пальцы сжали ее плечи, и ей на какое-то мгновение показалось, что он снова поцелует ее. Но он выпустил ее и отступил назад. Пройдя мимо, он наклонился, чтобы поднять нож. Она протянула было руку, чтобы коснуться его, но вместо этого сжала кулаки и вернула руку обратно.
Она услышала резкий звук и поняла, что он говорит на языке апачей – возможно, прося прощение у змеи за то, что взял у нее ее жизнь. Она ожидала, что он произнесет еще несколько заклинаний, и очень удивилась, когда он спросил:
– Ты очень разборчива в еде?
Он выпрямился и вытер лезвие ножа о свои брюки.
– Не тогда, когда голодна.
– Мы приготовим из змеи завтрак.
После того, что ей доводилось есть на Филиппинах, мясо змеи – не то, что может привести ее в замешательство.
Вскоре вечерний вечерок донес до нее разлившийся в воздухе аромат жареного мяса. Чувство голода охватило ее, когда вкусный запах смешался с дымом. Чтобы все время не думать о еде, она стала собирать хворост, занесенный в каньон предыдущими наводнениями. Она складывала его в кучу на песке около костра.
Она выпрямилась и огляделась. Хорошее место для лагеря. Стена каньона оставалась позади них, две стороны были огорожены. Стрелявшему придется выйти на открытое место, чтобы выбраться на тропу.
– Ты уверен, что нам следует разводить огонь? – спросила она его. Он тоже оглядывал лагерь, пока она раскладывала их спальные мешки.
– Неважно. Они и так знают, где мы. – Он перевернул кусок мяса. – Мы должны устроиться поудобнее.
Он рассуждал так, словно хотел, чтобы его обнаружили как можно скорее. Может, он замышлял какую- то ловушку?
– Кто бы это ни был, он или хочет удостовериться, что мы не рядом с реликвиями, или не хочет терять нас из виду. Мы упростим ему задачу.
– А тебе не кажется, что они могут начать стрелять в нас, когда мы останемся безоружными? – В сомнении она вскинула брови.
– Они могли бы убить нас сегодня утром.
Она всматривалась в выражение его лица.
Размышляя, он насупился, но казался расслабленным. Прежде чем снова заняться спальными принадлежностями, она посмотрела вокруг.
– Я беспокоюсь, что ночью он может проскользнуть и вернуться обратно без нас.
– Не волнуйся. Я собираюсь устроить в горловине ловушку. Мы услышим, если он будет проходить мимо.
– Где ты научился всему этому? – спросила она. Ей очень хотелось знать, правда ли он собирается приготовить ловушки или говорит, чтобы успокоить ее.
– В армии, – ответил он, наливая ей и себе по порции супа, приготовленного из полуфабриката.
Его слова были ответом на оба вопроса, и это успокоило ее.
Он обошел вокруг костра и сел рядом с ней на обломок песчаника.
– Поешь. Это немного утолит голод, пока не будет готово мясо.
Ее пальцы коснулись его пальцев, когда она протянула руку за миской. Она постаралась не заметить прикосновения, но не смогла и стала рассматривать Джесса. Пряди его каштановых волос выбились из-под шляпы, концы их цеплялись за воротник клетчатой рубашки, которая плотно облегала его мускулистую спину, когда он наклонился вперед. Взволнованная увиденным, она спросила:
– А метать нож ты тоже научился в армии?
– Нет. – Он покачал головой. – Я научился этому еще мальчишкой. – Теплый свет появился в его глазах, когда он погрузился в воспоминания.
Осень хотела знать о его прошлом.
– Конечно же, не в школе? – поддела она.
– Ни в коем случае. Учительница бы не потерпела мое присутствие, если бы узнала, что я играю в ножички.
– Надеюсь, никого не ранило? – Она помнила эту опасную игру. В нее играли ее братья.
– Мы были везучими – и ловкими.
– И скромными, сразу видно. – Она сидела, наслаждаясь каждым глотком супа. – Как же вы научились играть?
Он уселся поудобнее и начал говорить.
– Это все Энрике Вальдес. Помнишь, я говорил, что мы росли вместе?
Осень кивнула.
