довольно глупо. Но командир взвода молчал и Метелёв был старшим лейтенантом — наверно знает больше чем мой взводник?
Выдержав долгую паузу, командир взвода наконец то проявил себя. Встал и подошёл ко мне: — Цеханович, отставить. Слушай командира взвода.
Князев повернулся к своим товарищам: — Давайте не будем забивать всем этим голову курсанту. Тем более, что через неделю мы сдаём на склад автоматы, а взамен получаем карабины СКС. А там стойка часового совершенно другая. Цеханович, в Москве был? Был. Видел, как у мавзолея Ленина почётный караул меняется?
Я кивнул головой.
Вот. Давай, приклад автомата ставишь в правую ладонь, а сам автомат прислоняешь к плечу. Вот так. И теперь строевым шагом, ну не надо как у мавзолея, лишь лёгким строевым шагом прохаживаешься. Вот так…, вот так…
Я начал неуклюже вышагивать по центральному проходу, чувствуя себя нелепо и ещё оттого, что ни как не мог приноровить к шагу отмашку левой руки. А лейтенант Князев вернулся к табуретке и тут выдержка изменила офицерам и они захохотали во весь голос. Я было остановился, поняв что надо мной шутят, но Князев вытирая слёзы махнул мне рукой, — давай продолжай курсант, в том же духе. У тебя хорошо получается, — и офицеры вновь залились смехом, увидев, как я начал шагать, причём отмашка левой рукой пошла под другую ногу.
— Батарея — Смирно! — Прозвучала громкая команда дневального от входа и в расположении появился командир батареи капитан Климович. Был он явно не в духе и от дверей сразу направился к командирам взводов, которые встали с табуреток.
— Вольно! — Комбат с тяжёлым вздохом опустился на табуретку и, метнув огненный взгляд на командиров взводов, начал раздражённо выговаривать им: — Чего вы тут хернёй занимаетесь? Курсант и так ничего не знает…. Ты чего, Цеханович, как идиот ходишь? Князев, вместо того чтобы нормально научить курсанта, ты издеваешься над ним. А вы чего, старший лейтенант, лыбитесь?
— Цеханович, иди сюда.
Я приблизился к командиру батареи, не ожидая ничего хорошего.
— Кто тебе сказал так охранять оружие? — Я пожал плечами и промолчал.
— Понятно. Так. Возьми автомат так, как будто ты хочешь уколоть штыком. Ну? Правильно. Теперь сделай укол… Да сильнее, сильнее… Чего ты только руками машешь? Дай автомат сюда.
Комбат взял у меня автомат, встал и сделал быстрый и красивый штыковой приём: — Понял? Не руками колоть, а всем телом… вот так… — комбат опять сделал в воздухе несколько уколов и это у него получилось красиво и даже изящно.
— На, — Климович отдал мне автомат, — повтори, Ещё раз, ещё. Ну, потянет на первый раз. Теперь бери автомат на изготовку как будто перед уколом штыком и… Самое главное, Цеханович, при этом передвигаешься, шагами чуть шире, чем обычно. Пошёл, пошёл. Нормально…
Я неуклюже зашагал в таком положении по центральному проходу и офицеры так и грохнули от смеха, в том числе и Климович. А отсмеявшись, комбат махнул рукой: Ладно, Цеханович…, посмеялись, пошутили, повеселились. Давай, продолжай охранять.
Офицеры пересмеиваясь, удалились в канцелярию на совещание, а я сам засмеялся, представляя, как выглядел в каждом из положений. Так посмеиваясь и дождался прихода батареи.
Караульный городок, рядом с которым была расставлена палатка для проверки противогазов, был пустынным и наша батарея согласно графика начинала первой, а так как Тетенов с несколькими курсантами расставлял палатку и помогал в этом мероприятию полковому химику, то наш взвод пропускался в первую очередь. Мы построились и начальник химической службы полка провёл краткий инструктаж и сразу же отсчитал первые десять человек.
— Тетенов, ну что готов ты там? — Нетерпеливо и раздражённо прокричал капитан, — Ты там заснул что ли?
Полы палатки распахнулись и оттуда высунулся младший сержант в противогазе и глухим голосом проорал в ответ — Готово! И нырнул в палатку.
Капитан удовлетворённо вытащил из кармана блестящий секундомер и, щёлкнув кнопкой, заорал — ГАЗЫ!!!
Мы были готовы, поэтому команда была выполнена быстро, но мы всё равно не уложились в норматив, чем явно разозлили химика: — Бушмелев, это что за выполнение норматива? — Капитан сунул секундомер под нос побагровевшему сержанту.
— Товарищ старший сержант впредь прошу вас обратить внимание на отработку всех нормативов. А то следующий раз вместе с ними в палатку полезешь.
— Направо! В палатку бегом марш. Бушмелев на вход и не выпускать.
Толкаясь на входе, заскочили в палатку и построились вокруг раскалённой жаровни, рядом с которой стоял Тетенов с коричневой пузатой склянкой в руке. Оглядев нас, плеснул немного жидкости на жаровню, где она мгновенно вскипев, запарила. И тут до нас дошло, почему так противно и ехидно ухмылялись старослужащие. Через секунду, как младший сержант плеснул, дыхание перехватило и на меня накатил судорожный кашель. Из носа мгновенно потекли сопли, а из глаз слёзы. Сообразив, что раскалённые пары поднимаются вверх, а внизу чистый воздух, я рухнул на землю и тут же, откатившись в угол, смог видеть, что происходило в палатке. А там, потеряв от слёз, соплей и кашля ориентацию в пространстве, металось в поисках выхода из палатки безумное стадо курсантов, завалив на землю жаровню и заодно Тетенова. Четверо из них нащупали выход и пытались вырваться в наружу, но Бушмелев не давал им выскочить и закидывал их обратно, а они вновь и вновь безуспешно атаковали выход. Мой манёвр оказался правильным и своевременным и я буквально за пятнадцать — двадцать секунд пришёл в себя — прокашлялся, проперделся и проморгал глаза от слёз. А ещё через двадцать секунд, сообразив что через выход на улицу не прорваться, толпа курсантов дружно ломанулась на стенку палатки, заново завалив на землю Тетенова и палатку от мощного удара сорвало с кольев на начхима. Капитан потерял равновесие и упал на снег, а через него на карачках, к свежему воздуху ползли кашляющие, ничего не видящие курсанты. Все, в том числе и я, сорвали противогазы, дышали часто — часто, вдыхая в себя чистый и морозный воздух. Весь помятый и истоптанный капитан химической службы, наконец то выбрался из под палатки и сразу же накинулся с руганью на замкомзвода. Но ругался не долго, так как палатка вновь зашевелилась и оттуда вылез растерзанный Тетенов с хорошей ссадиной на лбу. Помимо ссадины в правой руке он держал горлышко от разбитой склянки с учебным отравляющим веществом хлорпикрин, остатки которого прочно пропитали шинельное сукно сержанта. Капитан с Бушмелевым смеялись во всё горло, над Тетеновым, мы же вынуждены были лишь хихикать, чтобы своим смехом не обидеть младшего сержанта. Но тому было не до нас: от пропитанной химическим веществом шинели так несло, что через две минуты он согнулся и стал бурно блевать на снег. Химик с Бушмелевым подскочили к командиру отделения, сорвали с него шинель и стали умывать того снегом и через две минуты Тетенова увели в санчасть, а мы начали устанавливать поваленную палатку. И к приходу остальной батареи всё было в норме. Нас опять построили и проверили противогазы. Всё оказалось просто: нас уже пару раз гоняли в противогазах и чтобы нормально дышалось мы повыдёргивали клапана и на этом погорели. Бушмелев за это одел на нас противогазы и мы ХОРОШО побегали. Под конец марш — броска старший сержант специально загнал нас на караульный городок, где по кругу плотно стояли большие металлические плакаты с выдержками из Устава Гарнизонной и Караульной службы. Стёкла в противогазах к этому времени замёрзли напрочь и мы ничего не видели. Метались по площадке, пытаясь найти выход, но постоянно натыкались на препятствие и отовсюду неслись вскрики и удары о металл. В конце — концов Бушмелев сжалился над нами и мы сняли противогазы. Из запасов начхима поставили в клапанные коробки клапана и снова, но уже благополучно прошли обкуривание хлорпикрином.
До Группы советских войск в Германии осталось 156 дней.
Глава пятая
