моторов, но в этот момент меня обстреляли зенитки наших собственных кораблей. Поэтому я был вынужден повернуть вправо и уйти за корму конвоя».
После этого офицер наведения приказал Барру патрулировать с правого фланга конвоя. Хотя у него не осталось патронов, он намеревался ложными атаками расколоть строй следующей группы. Однако новых атак не последовало, лишь Ju-88 продолжали сбрасывать бомбы сквозь тучи. Барр проверил запас бензина и выяснил, что у него осталось только 70 галлонов. Он запросил у лейтенанта Каррика направление на ближайший аэродром и расстояние до него, чтобы постараться спасти самолет, а не садиться на воду у борта корабля. Узнав, что до ближайшей базы 240 миль, Барр направился туда, но полет сложился трудно.
«Я попал в полосу тумана шириной около 40 миль уже через 15 минут после начала полета, но сумел выйти к земле и определить свое место. Я летел на высоте от 200 до 2000 футов. Прибыв к Архангельску, я выпустил сигнальную ракету и нашел аэродром Кег-озера, где в 14.15 приземлился. В моих баках осталось всего 5 галлонов бензина».
Это был отважный полет.
Так закончились действия торпедоносцев, хотя Ju-88 продолжали крутиться над конвоем среди облаков чуть ли не до вечера. Некоторым кораблям повезло, потому что они отделались сильной встряской. Например, капитан русского транспорта «Тбилиси» был ранен, и управление кораблем принял на себя помощник, показавший незаурядное искусство. «Эмпайр Тристрам» так сильно тряхнуло двумя близкими разрывами, что команда подумала, что судно торпедировано. Его шкипер У. Г. Миллер приказал матросам приготовиться к спуску шлюпок, но приказ был понят неправильно. Секретные документы полетели за борт, и была спущена одна из шлюпок. Однако потом ее подняли обратно. Шкипер «Уильяма Моултри» Хокен потребовал, чтобы его судно поместили в более безопасное место в центре конвоя. На это коммодор конвоя приказал ему поменяться местами с британским транспортом «Гулистан».
«Однако я передал капитану «Уильяма Моултри», что, на мой взгляд, единственная разница между 4000 тонн ТНТ и 2000 тонн заключается в занимаемом объеме».
Но было понятно, что жуткие сцены гибели «Эмпайр Стивенсона» и «Мэри Люкенбах» невольно стоят перед глазами людей. Близость транспортов с боеприпасами нервировала моряков, но «Уильям Моултри» остался единственным кораблем, сменившим место в строю. Однако остальные, хотя и не высказали этого открыто, инстинктивно старались отодвинуться подальше от плавучих бомб. Поэтому капитан 2 ранга Рассел позднее сообщил, что транспорты держали строй довольно плохо. Позднее он обсудил этот вопрос офицерами торгового флота, и они пришли к выводу, что на инструктажах перед походом следует более четко разъяснять необходимость сохранять строй.
После полудня атаки как-то незаметно прекратились, хотя «Алстер Куин» сообщил, что постоянно слышит переговоры немецких пилотов. Прекращение атак приписали ухудшению погоды. А во второй половине дня прибыли два русских истребителя Пе-3.
Последняя атака торпедоносцев провалилась, и они больше не пытались помешать переходу русских конвоев. Их битва против PQ-18 стала последней крупной операцией в арктических водах. В конце октября 1942 года KG.26 начала перебазирование на Средиземное море, где ожидались более высокие результаты. Ее прибытие совпало по времени с вторжением союзников в Северную Африку, и торпедоносцы смогли принять участие в ее защите. Командование 5-го Воздушного Флота объявило, что в этот день торпедоносцы потопили 2 транспорта и повредили третий. Пилоты KG.30 полагали, что потопили 3 транспорта и эскортный корабль (вероятно «Шарпшутер») и повредили еще 2 транспорта.
Так закончились бои 18 сентября, которые русские раздули до размеров крупной битвы и грандиозной победы. «Битва у мыса Канин Нос» вошла в историю как свидетельство решительных действий Северного флота, отразившего мощную атаку против русского конвоя. В книге адмирала Арсения Головко, которую мы уже цитировали, значение этого маленького столкновения чудовищно преувеличено, а само оно превратилось в великую победу.
«Бой за сентябрьский конвой — это самый доказательный ответ на все возражения против доставки грузов через советские северные порты. Трагическая история июльского конвоя под названием PQ-17 произошла, как известно, по вине тех же союзников, бросивших транспортные суда на произвол судьбы и не предупредивших нас. Теперь же, когда мы своевременно могли принять меры для обеспечения безопасности конвоя в пределах нашей операционной зоны, все оказалось по-иному. Противник получил соответствующий отпор, и потери конвоя (один транспорт из 29, достигших нашей зоны) надо считать самыми минимальными, учитывая к тому же весьма основательный удар противника. Надолго запомнится и нам, и союзникам, и гитлеровцам бой у Камина Носа».
Читая это, следует помнить, что он описывает вклад 4 эсминцев в отражение 3 воздушных атак на виду собственных берегов и последующее прибытие, уже после окончания боя, двух истребителей прикрытия.
Даже теперь, после исчезновения немецких бомбардировщиков, усталые экипажи кораблей не получили долгожданного отдыха, так как против конвоя ополчилась погода. На конвой обрушился жестокий шторм, на какие способна только Арктика. Люди находились на боевых постах уже целую неделю, отбили сильнейшие воздушные атаки, которые когда-либо были проведены против конвоев на этом маршруте, а теперь им пришлось бороться с огромными волнами и ледяным ветром, хотя моряки были утомлены до предела и сверх того. Не следует удивляться, что усталость начала сказываться, и в первую очередь на человеке, отвечавшем за судьбу всего конвоя — коммодоре Боддэм-Уитэме.
Когда появились первые признаки надвигающегося шторма, конвой еще отбивал последний воздушный налет. Погода быстро ухудшалась, и вскоре «Каталины» 210-й эскадрильи обнаружили, что больше не могут находиться в воздухе. Самолет «N» сержанта Фиша в 13.18 заметил 2 русских гидросамолета МБР, которые пролетели над конвоем и скрылись на северо-западе. Через 2 минуты появился самолет «S» капитана Хили, и они обменялись сообщениями. Сержант Фиш узнал, что «S» намеревается оставаться с конвоем до рассвета, и передал прожектором: «Возвращаюсь на базу».
Капитан Хили продолжал патрулировать в одиночестве до 16.03. К этому времени погода ухудшилась настолько, что он был вынужден оставить конвой и направиться к мысу Канин Нос. Когда конвой подошел к устью Двины, была начата подготовка к перестроению в 2 колонны. Тральщики вышли вперед, чтобы расчистить фарватер и открыть транспортам дорогу в Архангельск. Траление возглавил «Харриер» капитана 2 ранга А. Г. Д. Джея, потому что Джей был знаком со здешней обстановкой. Чуть позднее к конвою подошла местная тральная флотилия.
Эти 4 корабля — «Бритомарт», «Хэлсион», «Хазард», «Саламандер» — были замечены в 16.20. Джей передал капитан-лейтенанту К. Г. Корбетт-Синглтону на «Хэлсион»: «Вы считаете необходимым траление фарватера для проводки конвоя?»
На это последовал ответ, что такое траление не обязательно, потому что местная флотилия тралила этот фарватер последние 7 дней. Однако капитан-лейтенант Корбетт — Синглтон предложил отправить флотилию вперед, чтобы протралить русло Двины от донных мин, которые недавно начали ставить германские самолеты. Это предложение было передано капитану 2 ранга Расселу, который, учитывая погодные условия, согласился. Поэтому в 17.40 тральщики ушли.
Возле мыса Городецкий конвой перестроился в 2 колонны, и теперь капитанам пришлось столкнуться с серьезными навигационными проблемами. Длинной колонне транспортов предстояло ночью двигаться по узкому речному фарватеру против сильного течения. К тому же русские выключили все маяки, отмечавшие фарватер. Плавание по извилистому речному руслу превращалось в захватывающее приключение.
Капитан 2 ранга Джей полагал, что такое большое количество судов просто не в состоянии удержаться в пределах протраленного фарватера, когда береговые огни выключены, а погода настолько плохая. Радиомаяков было недостаточно для точной навигации. Поэтому Джей отправил радиограмму начальнику британской морской миссии в Архангельске капитану 1 ранга Маунду. Он излагал свои предложения по обеспечению безопасности перехода конвоя по Двине. Один тральщик следовало поставить в устье, чтобы указать точку входа. В случае плохой погоды конвой мог отстояться на якорях возле входного буя. Джей также предложил использовать 5 маленьких моторных тральщиков MMS для помощи лоцманским катерам, которые развозили лоцманов по торговым судам. Эсминец «Акейтес» планировалось отделить, чтобы контролировать все это. 4 больших тральщика должны были стоять на якорях с интервалом 3 мили,
