материи, то есть распространенности эфира, планет, солнц и других небесных тел.
Космос обладает беспредельной запасной работой (потенциальной энергией). Примером могут служить вечно горячие солнца. Хотя они и тухнут, но те же или другие возгораются. Она так обильна, что даже в ограниченном кусочке материи или эфира никогда не может истощиться. Эта третья бесконечность — такое же порождение человеческого ума, как и все прочие. Для причины же и эта бесконечность, вероятно, очень незначительна, как вещь для человека. Но какова же сама причина, которая производит все эти чудесные для людей отвлеченности? Она примерно так же могущественна, как мастер в сравнении с незаметным прахом, падающим с его одежды. Надо заметить, что все наши сравнения негодны в количественном отношении, то есть причина неизмеримо выше.
Вселенная ничего не содержит, кроме атомов с их частями. Эти атомы каждую минуту готовы возникнуть к жизни. Нет атома, который бы периодически не принимал участия в высшей жизненной организации (существ, подобных человеку и выше). Математически, то есть если принимать атомы и незаметно малые ощущения за количества, все атомы всегда живы. Итак, весь космос до последних его пределов (которых, впрочем, нет) всегда жив в абсолютном смысле. Он всегда чувствует. Какова же степень жизнечувствительности причины? Мы рискованно сравниваем ее с жизнечувствительностью высшего потомка человека по отношению к чувствительности травы или бактерии. Части космоса — атомы — живут миллиарды лет, но все они разлагаются. Однако мельчайшие их доли, продукты разложения, вечны. Периодически они снова соединяются и дают те же атомы. Таким образом, космос постоянен. Он только играет, как волны в море. Каково же постоянство причины и какова ее личная игра?
Что всегда было (вселенная, например), то не может быть создано. Но ведь это рассуждение субъективно, оно есть продукт мозга. Мир создан, но это непонятно для человеческого ума. Что для нас безначально, то для причины имеет начало. Так нельзя отыскать начало в кольце. Насекомое поденка живет [один] день. Если бы она имела разум, то жизнь человека ей тоже казалась бы безначальной и бесконечной. Мы повторяем: мир сотворен. Все космические бесконечности — только составные части изделия, которое желательно было создать причине. Но каково же ее могущество, если вселенная только одна из вещей причины.
Мы должны признать за ней силу не только создавать, но и уничтожать. Также делать то и другое многократно, неограниченное количество раз. Причина должна иметь способность ликвидировать и производить материю. Правда пока человек, ограниченный в своем наблюдении, не замечает, чтобы причина вмешивалась в дела вселенной или перестраивала ее. Ни творения, ни уничтожения материи не заметно, но право созидать и уничтожать нельзя отнять от причины.
Так, если бы космос внезапно исчез, то это было бы только подтверждением высшей воли. Если бы народился миллион новых вселенных, не имеющих ничего общего ни между собой, ни с нашим миром, то в этом не было бы ничего удивительного. Разве удивительно, что горшечник разбил свой воз с горшками и сделал еще в десять раз больше посуды! Сравнение, конечно, жалкое, как и все другие.
Обдуманность космоса удивительна, он построен так, чтобы давать себе только счастье. Какова же мудрость причины, если и ее изделие — вселенная — поражает нас до обморока!
Мы доказали в «Монизме вселенной», что космос управляется разумом (своим собственным), что благодаря этому в общей картине мы не видим ничего, кроме совершенного. Порожденная им жизнь выше человеческой. Последняя же и животная есть исключение — необходимый рассадник обновления. Такие планеты, как Земля, так редки, что их можно не считать, как не замечают пылинку на белом листе бумаги. Итак, вселенная, в общем, содержит горести и безумия. Ее радость и совершенство производятся ею самою. Они вполне естественны и неизбежны, как неизбежно, чтобы каждое животное сторонилось боли и других страданий. Только на Земле у низших животных и даже человека пока не хватает для этого ни сил, ни умения, а в космосе их достаточно. Со временем будет достаточно и у будущих далеких потомков человечества. Одним словом, живая вселенная сама по себе довольна и разумна. Но если таково чувство мира, то каково же самочувствие его причины.
Цель ее дать безмерное, никогда не перерывающееся благо. Безмерно оно не только потому, что оно по времени не имеет ни начала, ни конца, но и потому, что оно бесконечно по распространению в пространстве, — даже, может быть, и в силе, так как все будет возрастать. Причина, создавая свою игрушку, дала ей не мучение, а радость. Мы знаем, как она велика (см. «Монизм»). Какова же доброта причины, если даже одной из своих игрушек она дала такое счастье, которое и объять не может человеческий ум!
Причина несоизмерима со своим творением, так как создала вещество и энергию, чего космос сам не в силах сделать.
Для нее ограниченно то, что даже для высочайшего человеческого ума безначально и бесконечно.
Космос для нее определенная вещь, одно из множества изделий причины.
Мы про другие ее изделия ничего никогда не узнаем, но они должны быть.
Причина, с человеческой точки зрения, во всех отношениях бесконечна по сравнению со вселенной, которая, в свою очередь, бесконечна по отношению к любой части космоса: к человеку, Земле, Солнечной системе, Млечному Пути, к группе спиральных туманностей, ко всему известному миру.
Вся известная вселенная — то же, что капля в безбрежном океане.
Отсюда видно, что причина по отношению к человеку и перечисленным частям вселенной есть бесконечно большое второго порядка.
Причина же должна быть всемогуща по отношению к созданным ею предметам, например к космосу, хотя, по-видимому, не касается его. Но он и сам по себе исправен и умеет жить на благо самому себе. Однако это равнодушие, теоретически, во всякое время может быть нарушено. Причина создала и вселенную, чтобы доставить атомам ничем не омраченное счастье. Она поэтому добра. Значит, мы не можем ждать от нее ничего худого. Ее доброта, счастье, мудрость и могущество бесконечны по отношению к тем же свойствам космоса.
Какие же практические выводы? Не осталось ли все по-прежнему, если бы мы и не рассуждали о свойствах причины?
Первый вопрос: удовлетворение любознательности и вытекающее отсюда спокойствие.
Второй: смирение перед причиной. Оно поможет нам быть благоразумными и заставит нас помнить, что если нам дана нескончаемая радость, то она может быть всегда и отнята, если мы не благоговеем перед причиною. Это дань ее.
Третий: чувство благодарности за некончающееся, всевозрастающее счастье. Она придает нам бодрость в нашей бедной земной жизни и заставит нас всегда помнить и любить его причину. Любовь умилостивит ее, потому что любовь — также ее дань.
Четвертый: мудрость и благость причины по отношению к своему изделию позволяет нам думать, что могущество причины не прекратит существования вселенной или не сделает его мучительным.
Глубокие чувства наши и разум должны быть проникнуты такими мыслями и в таком нисходящем порядке: 1) благоговение к причине; 2) послушание высшим человекоподобным существам и 3) исходящей из них истине, ведущей нас к нескончаемому и великому благу.
От причины исходит космос как одно из ее произведений. От космоса — совершенные человекоподобные существа, а от них — абсолютная истина, ведущая вселенную к радости и устраняющая страдания. Она оживляет мир и дает ему господство разума. Причина есть высшая любовь, беспредельное милосердие и разум. Совершенные существа выражают то же. Таково же и свойство исходящей из них абсолютной истины. Короче: и причина, и органические существа вселенной, и их разум составляют одну и ту же любовь.
От прочитавших жду возражений и вопросов относительно этой книги и «Монизма».
Воля вселенной*
