финноугров, разнообразных тюрков, варягов, аланов. Собственно, слово «русские» – это имя притяжательное, ответ на вопрос: «чьи вы?», то есть «кому дань платите?». Потом это уже стало самоназванием огромной нации, сплавленной из разных этносов. Если у вас нет вопросов, то я прошу, больше таких разговоров о чистоте крови в моем офисе не заводить. Ясно, Марьяна?
Когда молодые люди вышли из кабинета, Богдан тихо покрутил пальцем у виска.
– Шеф-то у тебя совсем егнутый на всю голову…
На выходе они столкнулись с дружининским сынком – Васькой, который шел к отцу. Но слов Богдана о Дружинине Васька, кажется, не услышал.
– Отец у себя?
– Угу, – кивнули Богдан и Марьяна.
– Ты похудел, – с грустью сказал Евгений Васильевич, встречая Ваську.
– Ты сам на себя посмотри, – огрызнулся Вася, – все пьешь. Загнешься, как Ник Кэйдж в фильме «Покидая Лас-Вегас».
Евгений Васильевич этого фильма не смотрел, но с сыном на всякий случай согласился.
– Завтра брошу, сынок, – пообещал он.
– Меня Анжелка совсем довела, – неожиданно расплакался Василий, – я не знаю, что мне делать, я иногда броситься под поезд в метро хочу.
– Ну что ты, сынок. – Евгений Васильевич обнял сына за плечи. – Разве можно так?
– А тебе можно? – неожиданно отстранившись и в упор поглядев отцу в глаза, вскричал Василий. – Ты тут устроил себе полный расслабон, а от меня твердости характера ждешь? Где логика, папа?
– Ты прав, сынок, – устало согласился Евгений Васильевич, – я тебе плохой пример, да и отец я тебе никудышный.
– Она замуж выходит, – вытерев слезы и поднимаясь, чтобы уйти, сказал Василий, – за американца она выходит! Трубку не берет, прячется. Но я-то знаю, что она меня любит, просто ей мать приказала.
– Ты это… Ты, в общем, смотри не это… – путаясь и сбиваясь, начал отец, – ты… Тоже мне Ромео и Джульетта!
– Не бойся, – перебил его Василий, – не бойся, я под поезд не брошусь, это я так сказал.
И уже уходя, уже хлопая за собой дверью, крикнул:
– А ты давай, папа, кончай бухать, не дело это.
* * *
Американське сало – сало номер один у свiтi.[59]
Госдума России поручила российской делегации в ПАСЕ инициировать рассмотрение вопроса о нарушении демократических норм в Украине, сообщает агентство «Регнум».
Алла работала день и ночь на своем ноутбуке, принялась собирать новый материал, и чем более она углублялась в работу, тем большее возмущение, разочарование и уныние охватывало ее.
Иной раз ей казалось, что окружавшие ее люди просто надышались какого-то газа и временно сошли с ума.
Просматривая за завтраком местные газеты и журналы, Алла с чувством боязливого недоверия – не разыгрывают ли ее и здоровы ли те люди, что писали эти статьи для этих газет, – узнала из прочитанного, что украинцы произошли совершенно от иных древних народов, от более европейских и более развитых умственно, нежели русские, и по отношению к недоразвитым русским украинцы всегда исторически выступали в качестве неких цивилизаторов. Оказывается, это древние предки украинцев научили древних предков русичей слезть с деревьев, прикрывать наготу и не есть сырого мяса. Особенно произвела на Аллу впечатление статья некоего доктора исторических наук, по которой пришедшие из Новгорода и завоевавшие Киев племянники Рюрика Аскольд и Дир на самом деле были запорожскими казаками, которых кликали Асколькой и Дирком, откуда потом и пошли фамилии Асколенко и Диренко.
– Бред какой-то! – буркнула Алла, отбрасывая газеты.
Но бред только начинался.
Все основные впечатления от угоревшей оранжевым угаром Украины были еще впереди.
Так, когда она обратилась в пиар-службу Верховной Рады с заявлением о продлении ее аккредитации, Алле предложили переписать заявление по-украински.
– Вы же пишете бумаги на английском, когда отдаете в консульство просьбу о выдаче американской визы, – с высокомерным назиданием, словно школьнице, выговорила Алле юная чиновница, – и вообще, вам, русским, следует поучиться европейскости, когда приезжаете в Европу, – добавила чиновница.
Но вконец доконала Аллу вечеринка в хард-рок кафе.
– Ты из Москвы? – сразу, без церемоний переходя на «ты», спросил Аллу молодой мужчина, оказавшийся рядом за стойкой бара. – Смотри и учись, мы в авангарде, мы впереди, мы – Европа.
Мужчина был не один, с ним была полупьяная девушка. Она развязно хохотала, особенно над теми шуточками своего спутника, которые касались того, какие русские – тормоза и идиоты.
– Я с Винницы, – ответила девушка на вопрос Аллы. – Где учусь? В Винницком педагогическом.
– А на кого? – поинтересовалась Алла.
– Вообще поступала на русский язык и на русскую литературу, – придав лицу выражение некой разочарованной брезгливости, ответила девушка, – но теперь факультет, говорят, будут закрывать, я думаю перевестись на английский.
– А почему закрывать? Что? Русскую литературу в мире отменяют? – поинтересовалась Алла.
– Бред это все, – грызя фисташки, сказала девушка, – Гоголь – украинец, Толстой – украинец, Достоевский – поляк, Бабель, Шевченко, Булгаков – все с Украины, а где ваши русские-то?
– Вам всем еще придется потом приглашать наших менеджеров к вам в Москву и в Питер европейским порядкам учиться, – принялся пророчить спутник винницкой студентки, – мы вступим в НАТО, мы через год- полтора войдем в Шенгенскую зону, а вы будете сидеть в своей Москве, как и сидели при Иване Грозном.
Винницкая девушка громко смеялась.
– Да, у вас явно наблюдается прогресс, – иронично согласилась Алла, – еще вчера ты в Виннице подсолнечные семечки лузгала, а теперь вот до фисташек демократических доросла.
Алла бросила на стойку две пятидесятигривенных и вышла из бара.
В спину со сцены из динамиков неслись жесткие гитарные рифы и слова популярного гимна: «МЫ НЕ БЫДЛО, МЫ НЕ КАЗЛЫ!»
Наконец позвонил Николай, приехавший из командировки в Харьков, куда он ездил с Янушевичем.
– Ну как ты? Оклемалась? – поинтересовался он.
– Что ты имеешь в виду? – спросила Алла.
– Ну, вообще. И, типа, здоровья и это, как ты со своими делами в Киеве? – промямлил Николай.
– Здоровье хорошее, дела нормально, – без эмоций ответила Алла.
– Может, встретимся сегодня вечерком? – закинул удочку Николай.
– Если ты, как и все вы тут, считаешь, что Украина должна доминировать, то встречаться не будем, – отшутилась Алла.
– Нет, я готов быть снизу, – в тон ей пошутил Николай.
Они встретились.
Природа всегда берет свое. Но наутро разругались уже не на шутку.
– Ты что? Тоже оранжевой белены объелся? Уже неадекватен? Не видишь, что вокруг происходит? – не выдержала Алла, когда Николай то ли в шутку, то ли всерьез сказал ей, что его нынешняя работа окрыляет его, потому как он – Николай – ощущает себя причастным к строительству новой истории, где роль Киева в новом европейском доме станет куда как важней роли Москвы.
– Мы будем для вас мостиком в свободную Европу, – сказал Николай.
– Это ты где такое слышал? – опешила Алла.
– Ну Виктор Федорович сказал… – не без гордости ответил Николай, – мы, Украина, станем мостиком для России, которая из-за своей негибкости без нас никак не сможет войти в общеевропейское содружество развитых стран.
– Это вы-то развитые, а мы недоразвитые! – взвилась Алла. – Это ты меня спасаешь и тянешь меня в
