торопящихся на службу бабушек в платочках, потом тихонько подошли к храму и слушали дивный мужской хор. Потом тихонько вошли. Служил очень страстный рыжий батюшка, и его экспрессия передавалась прихожанам. Все истово крестились, кланялись, и казалось, торопили время. Николай раздобыл свечек, но ставить их не решился, вдруг не положено? Пришлось дожидаться конца. И хотя служба пролетела как бы за одно мгновение, при выходе из храма показалось, что ссора была давным-давно, вечность назад. Чудо! Они вышли из храма как будто повенчанные, ссоры, упреки, обиды остались где-то в прошлой жизни.
– Все будет хорошо, – сказал Николай.
– Все будет хорошо, даже если будет плохо, – отозвалась Алла.
Они еще немного шли молча. Каждый по-своему понимал сказанное. Он думал, что Алла готовит его к предстоящему поражению шефа и его партии. Она с грустью осознавала, что скоро все кончится, кончится и их роман, что, возможно, вот сейчас, пять минут назад, и была ими пережита его высшая точка, выше которой уже ничего не может быть.
– Посади меня на такси, – сказала она.
– Может… Ко мне?
– После такого как-то не хочется…
Николай промолчал. Аргументов не было.
– Коля, что будет дальше? – внезапно спросила она.
– Ну… Виктор Федорович…
– Я говорю про нас. Мы с тобой вместе уже давно…
У него отлегло от сердца, на этот вопрос можно и не отвечать серьезно.
– Ну, поженимся, детей заведем.
Она поддержала игру:
– А как мы их назовем?
– Мальчика – Иваном, девочку – как ты захочешь.
– Так, а где мы будем жить? Здесь или в Москве?
– Конечно, здесь! Я в Москву не поеду!
– А в детском саду они по-украински будут разговаривать и в школе тоже?
Николай вдруг понял, что разговор из шутейного стал серьезным, а может быть, даже и был им с самого начала. Настоять на своем: сказать да, будут говорить по-украински, а как же иначе. Это тупик. Какие дети? Он не собирался всерьез обсуждать эту проблему. Он вообще об этом не думал. Какие дети в ЭТОЙ стране? В стране, где вся молодежь думает только о том, как скорее уехать куда-нибудь: в Москву, в Англию, в Чехию, в Грецию, в Канаду, Америку, Израиль. И нигде из всего перечисленного им не понадобится украинский.
Пока он молча размышлял, Алла с интересом косилась на него. Поняв, что ответа не будет, она ответила за него:
– Не обижайся, я сама не знаю, что несу, просто ты все время молчишь, а мне надо заполнять неловкие паузы.
Николай крепко обнял ее и улыбнулся. Поедут они все-таки к нему.
* * *
Подивитеся сюди! Це – звичайне сало, а це – американське сало «Лярд». Вiдкушуємо, пробуємо, порiвнюємо! Органiзм не обдуриш! Тiльки «Лярд»![77]
Президент Ищенко отказался выносить вопросы о НАТО и о русском языке на референдум, сообщает «5-й канал».
Ночь с 30 сентября на 1 октября Алла провела на ногах. И провела она эту совершенно бессонную ночь в пресс-центре Укрцентризбиркома.
– Ну что? Как тут у вас? – поинтересовался забредший сюда к четырем утра московский коллега Аллы Саша Клеймгольц из «Украинских новостей». – У вас тут что? Ни бесплатного кофе, ни бесплатных бутербродов не дают?
– А где дают? – устало поинтересовалась Алла.
Глаза ее лихорадочно блестели, азарт подсчета первых результатов охватил всех здесь присутствующих, да и материалы она перегоняла по бесплатному Интернету каждый час, чтобы ребята в редакции могли отслеживать объективную динамику.
– А вот в «Фонде гражданских свобод» Бориса Березуцкого там и кофе, и чай зеленый, и бутерброды бесплатные, – похвастался Саша, – я как раз оттуда.
– Сытый голодного не разумеет, – буркнула Алла и снова уставилась на цветное электронное табло, на котором каждые четверть часа менялись цифры предварительных результатов.
– А как ты-то туда, к Березуцкому, попал? – спросила Алла, принимая из рук Саши Клеймгольца заботливо предложенный бутерброд с колбасой.
– А я по специальному гранту, – ответил Саша, – фонд еще полгода назад начал давать гранты за правильное освещение хода выборов.
– И что? Много Березуцкий платит? – спросила Алла, откусывая сразу добрую половину от фондовского бутера.
– Много-немного, а вернусь в Москву – новую машину куплю, – хвастливо ответил Саша. Он был заметно пьян. Видимо, помимо бутербродов, еще и наливали.
Алла доела бутерброд и двумя пальчиками принялась шпарить по клавиатуре своего ноутбука:
«Центризбирком Украины закончил предварительный подсчет протоколов на досрочных выборах в Верховную Раду, состоявшихся 30 сентября. По данным ЦИК, ни одна из политических сил не может претендовать на двести двадцать шесть депутатских мандатов в новой Раде (всего в парламенте четыреста пятьдесят мест), сейчас идут активные консультации по созданию коалиции».
Внезапно Алле позвонили.
Звонил Николай.
– Как ты там?
– А ты как?
– Мой-то вроде как победил.
– Под каким углом на это смотреть… Он набрал меньше мандатов, чем в прошлый раз. Премьером ему уже никогда не быть, а тем более президентом!
– Алка, ты пессимистка.
– Колька, а ты глупый оптимист. Янушевич твой проиграл, вот что, – сказала Алла.
В ответ – гудки. Коля бросил трубку.
– Ну и осёл! – в сердцах сказала Алла и, устало откинувшись на спинку дивана, принялась смотреть по каналу Ар-Ти-Ви-Ай комментарий модного политтехнолога.
Вернувшись в штаб, Николай застал там Виктора Федоровича.
– Коля, надо бы тебе съездить встретиться. Николаенко, он сейчас заправляет всей идеологией у Ищенко, – с ходу, не поздоровавшись, начал шеф.
– Это тот Николаенко, который в очках? – уточнил Николай.
– А! Так вы знакомы, это хорошо, – удовлетворенно кивнул Янушевич, – сгоняй-ка к нему до «будинку» да посиди с ним, помаракуй насчет нашей встречи с Ищенко, надо сделать предварительное коммюнике.
– От второго государственного языка окончательно отказываться будете? – спросил Николай.
– Это чисто политика, – недовольно поморщился Янушевич, – мы временно откажемся, а как заполучим премьерство, сразу вернем все утраченные позиции, как у Ленина было, «шаг вперед, два шага назад».
– Да вы, оказывается, идиот, – неожиданно сказал Николай, – правильно про вас в американских посольских сральниках говорят.
– Что? – задохнулся от гнева Янушевич.
– А то, что вас, что тебя, чмошник, разводят, как подвыпившую девочку на школьной вечеринке, а оттрахав, выкинут и назавтра не вспомнят.
– Ты совсем забылся? Охранник хренов! – взревел Янушевич.
– Я-то не забылся, – уже поворачиваясь и выходя, сказал Николай, – а вот вы, то есть ты, ты о себе возомнил, а тебя разменяют и уже назавтра тебя нет ни в каких планах, ни в американских, ни в
