маленькая настольная лампа возле кресла. На камине тикали миниатюрные часы, на полу, возле решетки, валялась медвежья шкура — и то и другое были свадебными подарками моих родителей. Шкура, конечно, ненастоящая — медведь был сказочный, со стеклянными глазами и белыми пластмассовыми зубами. На противоположной стене висело большое, размером с окно, зеркало в деревянной раме. В нем отражалась вся комната — я мог разглядеть и Сару, и себя, сидящего рядом с ней возле камина.
Сара подалась вперед, вглядываясь в мое лицо.
— Что с твоим лбом?
Я дотронулся до шишки.
— Ударился.
— Ударился? Обо что?
— Сара, — произнес я, — давай представим гипотетическую ситуацию. Ну, это будет что-то вроде игры.
Она отложила книгу на стоявший рядом столик и подхватила миску с овсянкой.
— Хорошо, давай.
— Порассуждаем о морали, — предупредил я.
Она зачерпнула ложку овсянки, потом вытерла рот рукой, удаляя губную помаду.
— Предположим, ты вышла прогуляться и нашла мешок с деньгами.
— И сколько денег?
Я сделал вид, что задумался.
— Четыре миллиона долларов.
Она кивнула.
— Как бы ты поступила — оставила деньги себе или сдала их в полицию?
— Это же чьи-то деньги, правда?
— Конечно.
— Стало быть, попытка оставить их себе будет выглядеть воровством?
Я пожал плечами. Мне вовсе не хотелось, чтобы она рассуждала в этом ключе.
Сара, казалось, ни на секунду не задумалась над ответом.
— Я бы отдала деньги, — сказала она.
— Отдала?
— Конечно. Что бы я делала с четырьмя миллионами? Ты можешь представить, чтобы я принесла домой такую сумму? — Она рассмеялась и отправила в рот еще одну ложку каши.
— Но ты только вообрази, что можно сделать с четырьмя миллионами. Можно ведь начать новую жизнь.
— Это воровство, Хэнк. И я бы непременно попалась в конце концов.
— А что, если бы ты была уверена, что не попадешься?
— Как можно быть уверенным в этом?
— Ну, скажем, ты бы знала, что деньги никто не разыскивает.
— А как бы я объяснила такую перемену в моем образе жизни? Роскошные наряды, поездки на Карибские острова, драгоценности, меха? Люди начали бы задавать вопросы.
— Ты бы переехала в другой город — туда, где тебя никто не знает.
Она покачала головой.
— Меня бы все время мучил страх перед разоблачением. Я бы просто не смогла спать по ночам. — Она уставилась на свои ногти. Они были покрыты ярко-красным лаком — такого же цвета была куртка Джекоба. Сара стерла с руки следы губной помады и повторила: — Нет. Я бы вернула деньги.
Я промолчал. Она поднесла ко рту миску, отхлебнула из нее молока и взглянула на меня.
— А ты бы взял их? — спросила она. Лица ее почти не было видно: его загораживало дно миски.
Я вздрогнул. Нагнувшись, принялся развязывать шнурок на ботинке.
Сара отставила миску.
— Мне кажется, здесь пахнет большой бедой.
— Предположим, тебе не грозит опасность быть пойманной. — Я резко взмахнул рукой, рассекая воздух, словно пытался усилить впечатление от своих слов. — А она и в самом деле полностью исключается.
Сара нахмурилась.
— Чьи это деньги?
— Что ты имеешь в виду? Они твои.
— Но у кого я их украла?
— У торговца наркотиками. У преступника, ограбившего банк.
— Но если бы речь шла о грабителе, тогда было бы ясно, что деньги принадлежат банку.
— Хорошо, представь, что это был торговец наркотиками.
— О, Хэнк, — вздохнула Сара. — Ты просто хочешь услышать от меня, что я взяла бы эти деньги.
— Но разве такой вариант для тебя неприемлем?
— Я допускаю, что в каких-то ситуациях я бы и подумала, прежде чем возвратить деньги.
Я не нашелся с ответом. Ее реакция оказалась совсем не той, на которую я рассчитывал. Она посмотрела в мою сторону.
— А почему ты меня об этом спрашиваешь?
Я вдруг подумал о том, что допустил ошибку. Мне стало ясно, что, рассуждая гипотетически, я и сам бы не взял денег. Я поднялся и направился в прихожую.
— Куда ты? — крикнула мне вслед Сара.
Я махнул рукой.
— Подожди.
Подойдя к стенному шкафу, я вытащил из-под куртки рюкзак и поволок его за собой по кафельному полу коридора в гостиную. Сара опять раскрыла книгу, но, увидев меня с мешком, тут же захлопнула ее.
— Что это?!. — воскликнула она.
Я подтащил рюкзак к камину, ослабил узел и с торжествующим видом вывалил его содержимое к ее ногам.
Деньги с шуршанием посыпались на медвежью шкуру.
Сара, отложив книгу на столик, в ужасе уставилась на них. Открыв рот, она безмолвствовала.
Я стоял перед ней, держа в руках пустой рюкзак.
— Это не сон, — проговорил я.
Она все не отводила взгляда от денег. Лицо моей жены приняло страдальческое выражение, словно ее только что ударили в грудь.
— Все в порядке, — сказал я. Опустившись на колени, я, вместо того чтобы начать складывать деньги обратно в мешок, провел по ним рукой. Бумажки были холодными на ощупь, мягкими и чуть потертыми, как кусочки ткани. Они были старыми, с легкими зазубринками по краям, и я подумал о миллионах рук, через которые они прошли, прежде чем оказаться в моих; их без конца вытаскивали из бумажников, кошельков и сейфов, и вот теперь они завершали свой бег по жизни, осев на полу моей гостиной.
— Ты взял их из своего магазина? — спросила Сара.
— Нет. Нашел.
— Но это же чьи-то деньги. Их уже наверняка разыскивают.
Я покачал головой.
— Никто их не ищет.
Она, казалось, не слушала меня.
— Здесь четыре миллиона долларов?
— Четыре миллиона четыреста тысяч.
— Вы с Джекобом нашли их?
Я кивнул, и Сара нахмурилась.
— Где?
Я рассказал ей про лисицу и Мэри-Бет, про то, как мы пробирались через парк, как увидели самолет.
