уже нет, но доспехи королевские. Позолота, где не стерлась, на солнышке блестит так, что глазам больно. А то, что они мне великоваты, так прадед у нас был мужчиной крупным, мне до него еще расти и расти. Братики кое-где проволочками подкрутили, чтоб железки не болтались, а вот о том, как я их снимать буду, не подумали.
— Я не гадость. — Голос из-под шлема звучал как-то странно, будто и не мой вовсе.
— А чем докажешь?
— Ну, вот, доспехи на мне….
— У нас этого добра уже знаешь сколько? Полный погреб, скоро картошку негде хранить будет. Чего ты сюда пришел, что тебе надо?
— Дракона ищу.
— Зачем тебе дракон?
— С братьями поспорил.
Девушка возмущенно взмахнула руками, и мука взлетела в воздух.
— Ну и где ты тут видишь дракона?
— Пока не вижу.
— А вот он, вот он! — Закричала девочка и, подскочив ко мне, посадила на нагрудник маленькую зеленую ящерицу. Та, видимо, от испуга, полезла в щель между нагрудником и шлемом. Я замер, она тоже.
— Ой, ты куда! — заверещала мелкая и прыгнула ко мне на грудь, пытаясь ухватить ящерицу за кончик хвоста, торчащий из-под шлема. Хвост, конечно, остался у нее в руке, а ящерица благополучно провалилась мне за шиворот и побежала: сначала по плечу, потом по спине, царапая кожу острыми коготками.
Я затрясся, как припадочный, замахал руками, подпрыгнул пару раз и с ужасом почувствовал, что она спустилась еще ниже.
Девчонки тряслись от смеха, а вот мне стало совсем не весело, когда когти ящерицы стали подбираться к очень важной части моего организма. Я нагнулся, надеясь, что тварь провалится еще ниже, но она двинулась вперед и уперлась в ту часть доспеха, которая эту часть прикрывала. Дверка приоткрылась со скрипом, и ящерица вылезла наружу. Я замер, испугавшись, что малейшее движение может спугнуть ее, и она опять заползет вовнутрь.
Кухарка от удивления открыла рот и одновременно закрыла руками глаза Тоси, залепив их тестом.
Мир замер: гуси вытянули шеи, куры перестали клевать зерно, а свинья, хрюкнув, уставилась на меня. Ящерица подумала еще немного и выпала на землю. Тут мои ноги подкосились: 'Это конец!' — мелькнула мысль, и я с колокольным звоном упал на спину.
— Умер, что ли?
— Кто умер? Тася, я ничего не вижу, умой меня! — захныкала мелкая.
Кухарка схватила сестру за руку и потащила колодцу умываться, приговаривая:
— Слабый какой-то нам рыцарь попался. Психически неустойчивый. Наверное, перегрелся, пока сюда добирался. Надо его охладить.
Умыв сестру, она схватила ведро воды, мутной от муки, подбежала и вылила прямо мне на голову. Вода потоком хлынула в шлем через забрало.
— Тону, спасите! — забулькал я из последних сил и опять отключился.
В себя пришел, когда с меня снимали шлем. Младшая села на живот, а старшая, сидя на земле и упершись ногами мне в плечи, тянула шлем.
— Ух! — Тася упала на спину, шлем вылетел у нее из рук и покатился прямо свинье под бок.
— Тоська! Тащи инструменты, сейчас мы его будем выковыривать из панциря.
Следующие полчаса они дружно, в четыре руки, откручивали проволочки и резали ремешки, освобождая меня от доспехов.
— Фу, а воняет он как!
— Ничего. Сейчас помоем.
— Тася, ты что, домой его возьмешь?
— Ну, не есть же мне его такого грязного! Так и заболеть недолго. Вот помою, накормлю, напою, а там и…. Эй, ты чего задрожал, замерз или испугался?
Я лежал ни жив ни мертв и боялся показать, что очнулся.
Старшая девушка, Тася кажется, уже сняла с меня рубашку и собралась развязывать штаны. Мне стало не по себе, что хрупкая девушка будет таскать на себе такого тяжелого меня, да еще и в голом виде. Пришлось открывать глаза.
— О, очнулся, голубчик. Ну, тогда держи штаны и вперед! Только руками ничего не трогай, сразу в чан лезь.
— Что, варить будете?
— Нет, так съедим! Иди, шутник, мойся, а я тебе пока одежду подберу. Тося, отнеси чистые полотенца в купальню.
Купальней оказалась следующая комната после кухни, где стояла огромная каменная ванная, в нее по трубам поступала теплая вода из бака, под которым горел огонь. Пахло хвоей и ромашкой, на стуле лежало мыло и пара полотенец.
Я отмокал в теплой воде и слушал девчонок, шушукающих под дверью.
— Смотри, Тася, хорошенький какой. Волосы белые, глаза синие. Давай мы его себе оставим. Я его дрессировать буду, выгуливать. А то я у папы уже год прошу какую-нибудь собачку мне купить, а он не покупает. Говорит, что я маленькая и без-от-вет-ственная.
— Тося, во-первых, подглядывать некрасиво. Во-вторых, это не собака, а человек, а в-третьих, подвинься, мне не видно.
— Давай ты попросишь папу его нам оставить. Ты же уже взрослая и очень-очень ответственная, тебе даже меня можно доверить.
— Поживем — увидим. Завтра мама с папой прилетят, и ты сама у них спросишь. Отойди, я ему вещи дам.
Дверь приоткрылась, Тася вошла, стараясь не смотреть в мою сторону, и положила одежду на столик.
— Давай быстрей, мне еще Тосю купать.
Я сполоснул голову и стал вытираться. Одежда, серые штаны и белая рубашка, оказались впору. На столике нашлась расческа, а на стене зеркало.
Не могу сказать, что я трус, но на кухню я шел с опаской.
Странные разговоры у этих девушек, не поймешь, шутят или правду говорят.
И речь у старшей сестры слишком правильная для кухарки, и их родители, что, летать умеют? В общем, было о чем подумать.
— Тебя как зовут?
— Антон.
— Очень приятно! Я — Таисия, можно Тася. А сестра — Анастасия, Тося. Посиди пока тут, кваса попей, а я сестру искупаю, и будем ужинать.
— Мне тоже очень приятно с вами познакомится.
Кухарка смыла с лица муку, сняла платок и превратилась в настоящую красавицу с сияющими зелеными глазами и копной вьющихся каштановых волос до пояса. Я вскочил со стула, как полагается, когда в комнату входит дама.
Правда, стул об этом не знал и свалился. Пока я его поднимал, Тося уселась напротив, Тася начала накрывать на стол. Я стоял и любовался девушкой.
— Антон, ты садись, не стой. Правда, Тася настоящая красавица? Я тоже, когда вырасту, буду как она и найду себе самого настоящего принца. Принесу его домой, и он будет с нами жить. Если папа разрешит.
— Уже нашла.
— Кого?
