протестуя.
— Отвратительно! Запер меня на заднем дворе и еще спрашиваешь!
— Ладно, не плачь. Сейчас я тебя быстренько осмотрю, и, если все в порядке, обернешься.
Папино «быстренько» затянулось на полчаса. Расправь крылья, сложи крылья, вытяни хвост, опусти голову, открой рот и так далее. Я, как последний дурак, выполнял все его команды, пока не заметил, что они, как заговорщики, перемигиваются. Тут я психанул и выпустил в сторону отца, в общем-то, безобидное облако дыма с искрами вместе.
— Так, все, хватит! Я вам не подопытное животное! Говори, я в порядке или нет?
— Ну что ты так нервничаешь? Все хорошо, и не дыми в мою сторону, пожалуйста. Можешь превращаться, — он засмеялся и отошел подальше, присоединяясь к стоящей под стеной Розалинде.
Я облегченно вздохнул, отпустил магию и… оказался посреди двора в одних трусах! У меня абсолютно вылетело из головы, что сюда я попал лежачим больным. Хорошо еще, не голым, тогда бы смешки выглядывающих из прачечной женщин были бы намного громче! Но я был счастлив, что все удалось, что я могу стоять, не чувствуя сверлящей спину боли.
Отец не стал испытывать моё терпение — быстро открыл портал, и мы перешли в мою спальню.
От ран остались только красноватые шрамы. Зеркало в ванной показало мне торчащие ребра, многодневную щетину на бледном лице и отросшие за время болезни волосы. Их я связал кожаным ремешком — мешают. Побрился и побрел одеваться. Одежда болталась на мне, как на вешалке, но это ерунда, главное, что ничего не болит. Честно сказать, чувствовал я себя еще не очень хорошо — от слабости кружилась голова, и я понимал, что до полного выздоровления еще неделя, как минимум.
Меня уже ждали в столовой. Отец обнял и похлопал по спине, шепнув:
— Я счастлив, что все получилось как надо.
— Пап, спасибо тебе.
Он замер, тяжело вздохнул и только тогда отпустил меня.
Кент пожал мне руку:
— Привет, Рон! Рад тебя видеть на ногах.
— И тебе привет! Ты не представляешь, как мне надоело быть драконом!
— Ты прав, не представляю, — мой друг засмеялся. — Что, соскучился по простым человеческим радостям?
— Еще как!
— Ничего, успеешь наверстать.
— А где Марфа? — только сейчас я заметил, что её нет в комнате.
— Она себя неважно чувствует и…
Не дожидаясь окончания фразы, отец вышел. Я укоризненно посмотрел на Кента.
— Как дети малые — она уже рожает, наверное, а ты даже не подумал об этом.
Кент выскочил за дверь. Я посмотрел на накрытый к обеду стол и счастливо улыбнулся:
— Линн! Неужели это все нам двоим? Ненавижу есть в одиночестве, поэтому тебя я не отпущу, они сами разберутся. Прошу к столу!
И я, как коршун, налетел на еду.
Марфа родила девочку в два часа ночи. Пьяный от счастья и бренди Кент бросился к жене, когда уставший Повелитель сообщил ему радостную новость. Но я этого уже не помню — заснул прямо в кресле.
Только через неделю мне удалось вырваться на волю из-под отцовской опеки. Первым делом я отправился к королю, и прямо из дворца — в тюрьму. Ох, Катерина, Катерина…
Начальник тюрьмы оказался кузеном графа Тунского, который сам вызвался проводить меня. Он встретил нас с улыбкой на полном лице. Мы обменялись рукопожатиями:
— Ну как твои подопечные? — поинтересовался граф.
— А что им будет, кузен? Сидят, милые, и не рыпаются. А что, камеры с видом на море, кормежка регулярная, работа не пыльная — не жизнь у них, а сказка, — ответил начальник и рассмеялся.
Я заставил себя улыбнуться в ответ, хотя внутри все скрутило узлом. Нервы, будь они неладны, никогда не думал, что буду так переживать.
Внешне кузен главы службы безопасности напоминал доброго дядюшку, мундир обтягивал круглое пивное брюхо, головной убор висел на вешалке у входа, вот только глаза… просветили меня насквозь, мне кажется, даже маскировка не помогла. Ох, непрост дядюшка, непрост…
Пока Тунский вводил его в курс дела, я осматривал кабинет. Просторно, светло и порядок просто идеальный. Я в тюрьме первый раз, и сравнивать не с чем, но кабинет сказал о характере хозяина гораздо больше, чем его добродушная внешность. Мне пришлось нацепить надоевшую личину мастера Клима, ни к чему показывать всем заинтересованность дроу в расследовании, а вот пострадавший при нападении преподаватель, желающий взглянуть в глаза предавшей его девушки, с которой он был в близких отношениях — совсем другое дело.
Вызванный начальником гвардеец проводил меня. Железный засов вышел из паза и дверь в камеру, заскрипев, распахнулась. Я сделал глубокий вдох и вошел. Сердце пропустило удар, когда я увидел Катерину. Исхудавшая девушка в несуразной серой одежде, слишком просторной для её хрупкой фигурки, сидела с ногами на застеленном старым одеялом лежаке. Испуганные глаза, в которых на мгновение вспыхнула радость узнавания, потухли, как только дверь за моей спиной захлопнулась с лязгом, слишком громким для маленького помещения. Она спустила ноги на пол и осталась сидеть, низко опустив голову.
Они остригли её чудесные волосы, и короткие кудри торчали во все стороны. Уже месяц она здесь, без проблеска надежды.
Наконец, ей удалось справиться с эмоциями, и она подняла бледное лицо.
— Я рада, что ты выжил. Мне сказали, что рана была смертельной. Но я не понимаю, зачем ты пришел?
— Хотел тебя увидеть. В том, что случилось, есть и моя вина. Я…. - слова находились с трудом. Все заготовленные заранее фразы исчезли, как и не было. Нет, я не готовил обличительную речь, и не собирался её упрекать или воспитывать — просто хотел поговорить, но…. не смог. Забыл все, что хотел сказать. Решетка на маленьком окошке приковала мой взгляд — а за ним небо и море, даже сюда доносились крики чаек.
Ну же, дракон, соберись! В твоих руках её судьба. Готов ли ты спасти её и рассказать все, или повернешься к ней спиной и равнодушно закроешь за собой железную дверь, прислонившись к которой в поисках дополнительной опоры ты сейчас стоишь!
Я поднял голову, металл охладил затылок, и это помогло мне решиться. Открыл глаза и поймал недоверчивый взгляд:
— Твоя вина? Клим, в том, что произошло, твоей вины нет. За свою глупость я отвечу сама.
Я подошел и хотел сесть рядом с ней, но Катерина резко отодвинулась, забилась в угол, в полумраке сливаясь с серостью стен.
— Не трогай меня, я боюсь…
— Ты боишься меня? — от неожиданности мой голос сел до хрипа.
— Нет, я боюсь, что твои прикосновения подарят мне иллюзию надежды, а я уже почти смирилась с судьбой, и, когда ты уйдешь, мне придется начинать все с начала. Прошу, не надо.
— Хорошо, я не буду тебя касаться, если ты не хочешь. Но, пожалуйста, выслушай меня.
— Говори, я слушаю, — она по-прежнему не смотрела в мою сторону.
— Я не тот, кем ты меня считаешь. И если бы ты знала, вернее, если бы я тебе с самого начала все рассказал, не думаю, что ты бы пошла на предательство.
Она горько усмехнулась:
— Они бы все равно не оставили меня в покое. Я…. первый раз это было желание заработать, и все казалось таким безобидным, а потом они меня шантажировали этим, и я не могла отказаться. Очевидно то, что я здесь — это единственный выход из ситуации, в которую я сама себя загнала. И кем бы ты ни был —
