перекувырнулся, и в то место, где он был мгновение назад, вонзилось три копья.
— Твою мать! — орал Сквернослов.
Николай подбежал к нему и попытался затащить в машину, но Вячеслав оттолкнул его.
— Пусти! Стреляй лучше!
— Где они?!
— Повсюду! — воскликнул Варяг и метнул куда-то гранату. Она, как назло, не взорвалась. — Черт, зараза! Коля! У нас по одному рожку! Давай боеприпасы доставай!
Васнецов нырнул в открытую аппарель, и тут же рядом о корпус лязгнуло очередное копье. И все вокруг наполнилось дикими воплями и рыками. От скалы, из сугробов, из ближайшего бурелома на склоне выскочили какие-то странные существа. Ну конечно, это были люди. Они были плотно завернуты в разные, грубо выделанные звериные шкуры. На лицах респираторы. На глазах плотно прилегающие очки с круглыми стеклами. Головы также обмотаны шкурами. Руки обмотаны шкурами. Ноги обмотаны шкурами. Они походили на зверей. Они и не говорили ничего. Только неистово вопили, рычали и улюлюкали, идя в яростную атаку, взмахивая копьями. Вот кто-то из них метнул свое примитивное оружие, и Варяг упал ничком. Попали!
— Суки! — Васнецов дернул крышку ящика Ильи. Бомба! Вставить предохранитель! Повернуть до щелчка! Все на хрен тут взорвать! Нет… пу-ле-мет!!!
Раненый Славик огрызался автоматными выстрелами и матерился. Варяг тоже был жив и стрелял.
— Коля! Где ты, черт тебя дери!
— Черт, черт, черт, — бормотал Васнецов. — Как же это работает… Вот, кажется, Илья делал так… Какой же он тяжелый! Как отец его таскает в метро?!
— Патроны, Коля!!!
Васнецов схватил мешок с рожками для «Калашникова», снаряженными надкусанными пулями, и швырнул его товарищам.
— Чего возишься! Помоги огнем, падла!
Какой тяжелый…
Стволы закрутились и изрыгнули наконец ураган смерти. Николай подал тело вперед, поскольку чувствовал, что теряет равновесие от стрельбы. Запрыгала сбоку пожираемая жадным на боеприпасы оружием лента… Две ближайшие «шкуры» разворотило в клочья. Остальные залегли в снег. Кто-то решил попытать счастья и метнул в Николая копье. Счастье ему не улыбнулось. Пули снесли ему полбашки, а копье скользнуло по плечу бушлата Васнецова. Николай наконец не выдержал и упал, увлекаемый тяжестью оружия. Сзади хруст шагов. Васнецов развернулся, срывая с плеча автомат, и наотмашь свернул нападавшему челюсть прикладом. Варяг уже поменял рожок и дал короткую очередь в ближайшего вскочившего врага. Надкусанные пули разорвали его торс, смешав ребра и кишки со звериной шкурой, в которую тот был замотан.
Еще один зашел в тыл. Он сделал выпад копьем. Николай увернулся и краем глаза заметил, как задралась звериная шкура у того на руке, оголив запястье. Васнецов тут же впился врагу в голое запястье и разорвал ему вены. Враг заревел от боли и выронил копье. Васнецов подхватил его и вонзил «шкуре» в горло. Затем снова взялся за автомат, чувствуя, как противоестественный азарт кровопролития заполняет его разум, как это было в Вавилоне. Его лицо перекосилось от злобной звериной ухмылки. Он швырнул автомат и схватился снова за пулемет. Теперь он не казался тяжелым. Ярость, триумф ненависти в душе наделили его силой, и снова закрутились стволы. Он двигался вперед, к отброшенному автомату, поливая нападавших свинцом и своей яростью. Он упивался тем, как брызжет кровь из неприятельских «шкур», как они отлетают под градом пуль и кубарем катятся вниз по склону. Лента кончилась. Он бросил пулемет в снег, который зашипел от разогретого оружия. Снова поднял автомат и стал убивать теперь и из него. Очевидно, эти полулюди совсем не ожидали, что их потенциальная добыча обладает такой огневой мощью. Те, кто еще мог стоять на ногах, стремительно отступали, мчась по склону вниз, в ту сторону, откуда вчера приехал луноход. Больше никто не атаковал и не метал копий. Николай встал на склоне и стал одиночными выстрелами останавливать бегущих врагов пулей в спину. Попал. Еще попал. Третий. А вот тут мимо. Жаль патрона. Опять мимо. Они все дальше, и попасть сложнее. Он развернулся и пошел к своим товарищам. Вокруг лежали трупы врагов. Кто-то стонал. Васнецов подошел и прислонил дуло автомата к голове раненого. Патроны беречь надо. Он поднял лежащее копье и вонзил раненому в сердце.
— Эй! Не добивай! Погоди! Допросить надо! — крикнул Варяг.
— Ты как?
— Да я в порядке. Тулуп проткнули да жирок поскребли на боку. У Славки рана похуже…
— Херня, — простонал Сквернослов и заорал, когда Варяг выдернул торчащее из его бедра копье. — Живодер, мать твою!!!
— Тихо, братишка. Терпи. Бог терпел и нам велел. Коля! Смотри, чтоб ублюдки не вернулись. Я жгут ему сейчас наложу!
— Хорошо…
В стороне, у скалы, еще кто-то стонал и дергал рукой. Николай двинулся к нему и вдруг заметил, что из-за уступа на него смотрит белый медведь. Тот самый. Он смотрел то на раненого в шкуре, то на Васнецова. Видимо, желая взять добычу и опасаясь второго, понимая, какую угрозу тот может для него представлять.
Васнецов сделал два шага назад и качнул стволом автомата.
— Забирай, — сказал он медведю.
Белый урсус осторожно подошел к раненому, не сводя глаз с Николая, раскрыл пасть и, схватив челюстями раненого за голову, потащил его за скалу, пока обреченный человек в шкуре дергал ногами и мычал от ужаса.
Варяг наложил жгут, обработал рану и, взглянув на часы, послюнявил химический карандаш и написал на ноге Вячеслава время. Затем осмотрелся.
— А что, раненых больше не осталось?
— Такой пулемет и надкусанные пули шансов не дают, — проворчал Николай, чувствуя опустошение после недавнего всплеска адреналина.
Яхонтов подошел к ближайшему трупу и сорвал с него респиратор и очки.
Глаза у того были открыты. Огромные белые глазные яблоки с крохотными черными точками зрачков. На худом, вытянутом лице совершенно белая кожа с чернотой вокруг глаз. Почти черные губы изуродованного цингой рта.
— Господи, что за отродье… Слышь, Славик. Мы тут, кажется, Мэрилина Мэнсона грохнули. Вот незадача…
— Кого? — простонал Вячеслав.
— Да ладно. Шучу. Коля, помоги загрузить Славика в машину. И оружие подбери. Валить надо поскорее. Этот медведь… Не знаю, ел он раньше человечину или нет, но сейчас он ее опробует. Потом вообще от нас не отвяжется.
— Да вон у него сколько пищи валяется.
— Эта пища никуда уже не убежит, и он это понимает. А находиться рядом с каннибалами я не хочу. Будь то медведи или люди.
— Думаешь, на нас напали людоеды?
— Да, Коля. Они самые. Уж поверь. У всех людоедов в любой точке земного шара черты одни и те же.
— Гостеприимное местечко, эта Аляска, — простонал Вячеслав.
23
THE LAST HOPE
— По сути, они полные лохи, — произнес Варяг, отмачивая бинт с засохшей кровью на ноге у
