каждая сотня метров давалась с таким трудом, ценой таких физических усилий и такого количества сожженных калорий в организме, что казалось, им не хватит ни пищи, ни сил, для того чтобы продержаться в дороге на ногах хотя бы один день. Они прошли час. Прошли два. Вьюга не кончалась. И все трое думали сейчас с тоской о том, какое расстояние покрыл бы луноход за это время. Но луноход теперь лежал там, позади. Он и так сделал многое для них. Для всей земли и выживших людей. И не стоило бранить его за то, что он так вот оставил своих пассажиров наедине со стихией, заставив двигаться пешком. Теперь Васнецову думалось, что сделка удалась. Враждебный мир не дал погибнуть его друзьям. Но о луноходе ведь речи не было. И они лишились его. Теперь ближайшее будущее и вся их миссия виделись совсем неопределенными. А о вероятной гибели в таких условиях думать вообще не хотелось. Николай в очередной раз протер стекла очков и поднял голову, чтобы взглянуть на идущего впереди Варяга, за которым тянулись веревка из строп с петлями и привязанный к ней большой мешок со всем необходимым. И сколько так идти? Куда идти?
И тут под ногами Варяга разверзлась бездна. Сугроб ушел из-под его снегоступов и рухнул вниз, увлекая за собой искателя. Веревка тут же натянулась, и петли врезались в снег, а привязанный на конце мешок уперся в сугроб и остановил падение.
Васнецов бросился было к краю пропасти, но обернувшийся Сквернослов вовремя спохватился и натянул веревку, которая соединяла его и Николая. Васнецов упал.
— Коля! Стой! Он же сказал ни в коем случае не приближаться!
— Но он погибнет!
— Или все мы! Погоди! Он скажет, что делать!
Варяг, руками упираясь в стену льда и снега, остановил раскачивания и огляделся. Внимательно рассмотрел стену, на которой висел. Убедившись, что сверху будет не опасно приблизиться к его мешку, он крикнул:
— Коля! Слышишь?!
— Да! Варяг, ты как там?!
— Нормально! Осторожно подползи к моему мешку и возьмись за него руками!
Васнецов пополз, с трудом увлекая за собой сани и вещи. Всего три метра. Вот и мешок. Он сбросил с ладоней рукавицы и впился в него мгновенно посиневшими от холода пальцами.
— Сделал!
— Хорошо! Если его потянет вниз и ты почувствуешь, что не можешь удержать, то отпускай!
— А как же ты?!
— За меня не беспокойся! Тут невысоко!
Яхонтов лгал. Под ним была ледяная расщелина глубиной в полсотни метров. Если при падении он каким-то чудом не разобьется, то потом погибнет медленной смертью в ледяной яме, из которой не выбраться никак. Варяг неторопливо снял рукавицы и убрал их за пазуху. Затем достал из кармана тулупа кусок стропы и стал делать большую петлю, привязывая ее к первой от него петле на буксировочной веревке. Сделав это, он стянул с ног снегоступы и закинул их наверх. Терять такую вещь не хотелось. Затем он просунул одну ногу в большую петлю и подтянулся, держась за веревку. Теперь второй ногой можно достать до петли на буксировочных стропах. И следующая петля. И следующая. Он наконец поднялся до края, с которого упал. Тут будет труднее. Он дотянулся до своих снегоступов, лежащих на краю, и отбросил их дальше, в сторону Николая. Затем он стал подтягиваться на врезавшейся в снег веревке и скользить подошвами по ледяной стенке. С большим трудом, но он вскарабкался на край и принялся перекатываться в сторону мешка. Затем остановился и, распластавшись на снегу, стал смотреть вверх, удовлетворенно улыбаясь.
— Ну, Славик, а ты говорил, зачем нам стропы. Если б не моя предусмотрительность… Эх… Учись, салага, пока я жив… Слышь? Славик! Эй! — Яхонтов приподнялся.
— Варяг, ты говорил не стрелять почем зря. Вот я и не стреляю, — мрачно проговорил Сквернослов.
В снежных вихрях, возмущаемых непрекращающейся метелью, стояли темные фигуры вооруженных людей. Всего десять человек. Они были не в шкурах, а в добротных арктических комбинезонах. У них были не копья и луки, а автоматы и винтовки. И они целились в трех чужеземцев, едва не сгинувших в ледяной пропасти.
— И что делать теперь? — вздохнул Сквернослов, через плечо глядя на Варяга.
— То rise! Rise up! — заорали они все разом и наперебой противоречивые команды. — Not to move! Don't move! Stand up! To lay down arms! I told not to move and lay down arms, fucking bastards! Drop your weapon! Drop your weapon now! Hands up! Drop your fucking weapon now! Don't fucking move, understood?!
— Эй! Гайс! Донтшут! Ви афрендс! Ви гоингфром пис! — закричал Варяг, поднимая руки.
— Миру мир, пису пис, — проворчал Сквернослов.
— Shut up! Don't fucking move!
— Варяг, чего они кричат? — раздраженно спросил Вячеслав.
— Ну, типа, здрасьте вам, очень рады видеть и добро пожаловать… Блин, Славик, ну неужели непонятно, что они кричат?!
— I said, shut are fuck up, bastards!!! — заорал один из них, сделав шаг вперед и угрожающе тряся автоматом М-4.
— Варяг, у меня две гранаты за пазухой, — прошептал Николай.
— Не смей, Коля. Они наша последняя надежда, — тихо ответил Яхонтов, затем громче обратился к американцам: — Ви ар френдс. Ви нид хелп. Ви серчинг фром Хоуп-Сити! Ви нид медик!
— Hope City? — Вышедший вперед усмехнулся. Это не было видно на скрытом под маской лице, но было слышно по интонации. — What a wonderful world, — добавил он слова из песни Луи Армстронга. — You're looking for Hope City? You've found it. — Сказав это, он сделал еще два шага и ударил Варяга по лицу прикладом. — Welcome.
Варяг схватился руками за скулу.
— И эти ублюдки — наша последняя надежда? — поморщился Сквернослов, глядя на Варяга.
— Да, — проворчал Яхонтов. — Эти люди — наша последняя надежда.
24
DIALOGUE
Когда Сквернослов сказал: «Чувствую себя как на родине», он, конечно, имел в виду повязку. Здесь, как и множество раз дома, в России, им тоже завязали глаза. Во всяком случае, это могло быть и хорошим знаком. Значит, их убивать не собираются. Во всяком случае, не сейчас.
Теперь повязки с них сняли. Разумеется, после того как затолкали в помещение, ограничивающее свободу. Так делали всегда и везде.
Это был мрачный, сырой и холодный подвал. Там тянулись клетки по всей длине прохода, в концах которого горели над дверями две лампы. Одна с одного конца, вторая с другого. Всего здесь было десять клеток-камер, и все пустовали, кроме той, в которую заперли трех чужеземцев. Еще одна клетка была занавешена темной плотной и грязной материей. В подвале было очень сыро. Воняло каким-то животным и испражнениями. Возможно, этот запах был обусловлен наличием в каждой клетке унитаза.
Пятеро вооруженных автоматами в добротной теплой одежде вышли из тесной для такого количества людей камеры и закрыли решетку. Все бородатые на манер искателей Надеждинска. В частности, Варяга. Все, кроме одного, вышли по коридору через правую дверь. Тот, что задержался, чуть отодвинул материю, которая висела на клетке напротив. Затем кашлянул и тоже направился к выходу.
— Хэй! — крикнул ему вдогонку Яхонтов. — Вы нид э толк ту а йоур чиф!
— Fuck off, — угрюмо ответил американец, не оборачиваясь, и ушел.
— Ну, Варяг, и что нам теперь делать? — проворчал Сквернослов.
— Я думаю. — Яхонтов потер скулу. — Уроды, блин. Врезали туда же, куда и амазонки. Хотя не так сильно…
