приятный голос с южным акцентом. Звонила одна из подруг Сван из Эшвилла.
– Дорогая, – сказала женщина, – случилось непредвиденное. – Я приподнялась на локтях. – Твоя бабушка и мисс Матильда в больнице.
Глава 14
Ночью Сван перенесла сердечный приступ. Матильда поехала с ней в больницу, а потом сама потеряла сознание в комнате ожидания. У нее случился удар. Я думала только о том, как поскорее вылететь с острова, и была так погружена в свои мысли, что почти не замечала Соло. Он молча помогал мне собирать вещи и был каким-то тихим, словно ему на плечи легла тяжелая ноша. Только один раз он сказал:
– Ты любишь свою бабушку и ее подругу, – потом добавил: – Разумеется, я отвезу тебя к ним.
– Спасибо.
«Только не умирайте, бабушка!» – эта мысль постоянно билась в моей голове. А когда-то давно я представляла себе, как Сван умрет, а я сразу же разыщу Эли и расскажу ему всю правду. В те годы я еще упивалась такими картинами. Но я и в самом деле любила Сван Хардигри Сэмпле, мою бабушку, вершительницу моей судьбы. Это была безнадежная преданность, неотделимая от ненависти любовь, пронизанная горечью и печалью. Я и сейчас не знала, что мне делать с этой любовью, как не могла справиться с ней в детстве.
К полудню мы уже были на материке и двигались в глубь континента. Соло вел свой крошечный самолет над богатыми равнинами Южной Джорджии, засаженными хлопком и ореховыми деревьями, над поросшими лесом холмами и пригородами Атланты. Мы поднимались все выше, и наконец на горизонте показались округлые, сине-зеленые вершины Аппалачских гор. Мы были уже в воздушном пространстве Северной Каролины, когда я нарушила угрюмое молчание.
– Мы почти на месте, – сказала я.
Под нами проплывали суровые леса и маленькие городки, а я смотрела на профиль Соло. Его губы были сжаты, у рта залегли суровые складки. Руки легко сжимали штурвал. Он надел мягкий белый пуловер, серые брюки и крепкие ботинки, а я, естественно, облачилась в темно-синий строгий костюм. Теперь мы выглядели совершенно по-разному, но Соло, целиком сосредоточенный на управлении самолетом, был также сдержан и суров, как и я.
– Ты уже бывал в этих горах раньше? – спросила я, перекрывая рев двигателей.
После секундной паузы он кивнул головой.
– В детстве.
– Теперь в моем родном городе есть даже небольшая больница, это совсем близко от нового аэропорта. Он совсем маленький, но все же… Как только мы приземлимся, я позвоню бабушкиному управляющему, и он вышлет за нами машину.
Соло снова кивнул, но промолчал, а я осторожно добавила:
– Ты сможешь остановиться в бабушкином особняке.
Он посмотрел на меня с невозмутимостью игрока в покер, но я заметила, как побелели костяшки его пальцев, вцепившихся в штурвал.
– Не беспокойся, я найду, где остановиться.
– Это не просто вежливость с моей стороны. Я бы хотела, чтобы ты был рядом. – Я колебалась, стоит ли продолжать. – Я знаю, что твоя работа кончена, но…
– Ты полагаешь, что ты для меня – только работа?
Я сделала вид, что смотрю в окно, и с трудом справилась с голосом:
– Я просто пытаюсь облегчить тебе путь к отступлению, если ты не хочешь оставаться.
Он на мгновение коснулся моей руки, погладив большим пальцем ладонь.
– Я с тобой надолго, – сказал он. – И это потому, что ты мне небезразлична. Помни об этом.
Самолет стал постепенно снижаться, мы миновали гранитные пики, и перед нами открылась долина. Среди деревьев показались бело-розовые мраморные дома Бернт-Стенда, величественные, неподвластные времени.
– Я дома, – мрачно объявила я.
Моя рука невольно опустилась в карман, пальцы привычно сжали камень-талисман, подаренный мне Эли.
Даже камень знает, где его родина.
Осень еще только начала спускаться в долину, но листья кизиловых деревьев, первыми меняющие цвет, уже покраснели. Самолет Соло пробежал несколько метров по дорожке и остановился, окруженный прозрачным воздухом и красно-зеленым лесом. К нам сразу же направился высокий чернокожий мужчина, вышедший из крошечного административного здания. Ему было около сорока, черные волосы коротко острижены, а правую щеку пересекал белый шрам. Темные брюки, рубашка в полоску, кожаная куртка и шелковый галстук – все было выдержано в коричневых тонах под цвет его глаз. Мраморная пыль цеплялась за толстые подошвы рабочих ботинок. У него были широкие ладони каменотеса. Это был Леон Форрест.
– Леон! – Я протянула к нему обе руки и пошла навстречу. – Ну что?
Он крепко сжал мои пальцы.
– Вы же знаете, что ваша бабушка так легко не сдастся. Доктора говорят, что она хорошо справляется. Они называют это сердечным приступом средней тяжести. И с мисс Матильдой все в порядке. Правда, у нее немного нарушена речь, и видит она не слишком хорошо.
У меня отлегло от сердца, глаза защипало от навернувшихся слез. Я повернулась к Соло и представила мужчин друг другу.
