– Неужели я так сильно изменилась?
– О Дарл, ты страшно изменилась уже тогда – после исчезновения Клары и гибели отца Эли. Казалось, ты едва меня замечаешь. Ты удалилась в свой собственный мир. Я чувствовала себя такой несчастной… Впрочем, я тоже изменилась, – продолжала Карен после недолгого молчания. – Я признаю это. Я испытывала невероятный стыд – ведь все о нас говорили – и тосковала от невероятного одиночества. В конце концов я решила, что больше никогда не буду ни в ком нуждаться – ни в бабушке, ни в тебе, ни в ком другом. Но дело в том, что… Господи, как же я люблю это место! Этот дом, этот город. Разве не глупость?
– Нет. Я тебя понимаю. Этот город построила наша семья и семья Эли. Хардигри и Уэйды. – Я встала, подошла к высокой стеклянной двери, распахнула ее и глубоко вдохнула осенний воздух. – Слушай, почему бы нам не одеться и не заглянуть в новый ресторан на площади по дороге в больницу? На завтрак они предлагают весьма разнообразное меню. Ты можешь себе представить такое в Бернт-Стенде? Мы стали почти космополитами…
Я замолчала, не договорив, потому что услышала отдаленный гул. Он раздался снова, где-то далеко в лесу. Я поняла: бульдозеры утюжат землю.
Эли принялся за работу.
К тому времени, когда мы с Карен оделись и добрались до Каменного коттеджа, Эли уже расчистил старый двор. Он сидел в высокой кабине оранжевого бульдозера, ловко и уверенно управляя им. У него оказался еще один талант. На второй машине работал Леон. Десяток мужчин, в которых я узнала каменотесов с нашей каменоломни, ковырялись в земле небольшими лопатками и просто руками. Они искали. Недалеко от них Белл нагнулась над вывороченным пластом земли и вглядывалась в него, как археолог. Она выглядела по-прежнему хрупкой в джинсах и ярко-зеленой футболке, с заплетенными в девчоночью косичку темными волосами. Энни Гвен сидела в низком кресле под большим зонтом, на ее обтянутых джинсовым комбинезоном коленях лежала раскрытая Библия. Малышка Джесси сладко посапывала в коляске рядом с ней.
– Господи, что они надеются найти? – еле слышно прошептала Карен. – Как это все печально, Дарл…
Мне было больно смотреть на напрасные старания Эли, и эта боль пригвоздила меня к месту. Но Эли заметил меня, остановил тяжелую машину и спрыгнул на землю. Леон подогнал свой бульдозер так близко к нам, что облако пыли осело у самых наших ног. Каменотесы, пришедшие им помочь, прекратили работу. Белл и Энни Гвен подняли головы. В этом хаосе, окруженном запахом вывернутой земли и выкорчеванных деревьев, все внимание было приковано к нам.
Эли подошел ближе, его пристальный взгляд переместился с меня на Карен.
– Спасибо, что послал Уильяма разыскать ее, – поблагодарила я.
– Не за что.
– Спасибо, Эли, – эхом подхватила Карен. Неловкость становилась все ощутимее, окутывая нас, словно облаком. У Карен и Эли был общий дедушка, они были близкими родственниками – эта черноволосая красавица с кожей цвета меда и этот работяга.
– Карен? – раздался тихий, печальный голос Белл. Она взяла из коляски девочку и подошла к нам. – Это твоя новая родственница со стороны Уэйдов. Она рада с тобой познакомиться.
– Очень рада, – негромко добавила Энни Гвен.
И тут Карен заплакала – совершенно беззвучно, тихие слезы покатились по ее щекам. Леон быстро спустился со своего огромного бульдозера и протянул ей руку.
– Хочешь посмотреть на мир сверху? – предложил он.
Словно под гипнозом, Карен взяла его за руку и поднялась вместе с ним в кабину, оставив меня одну. Я тут же почувствовала свое отчаянное одиночество.
Эли посмотрел на меня:
– Я могу предложить тебе то же самое, – сказал он и протянул мне руку.
«Пожалуйста, не будь таким добрым со мной! Если бы я могла, я бы подсказала тебе, где именно следует копать. Я бы сделала все, что ты захочешь, если бы это касалось меня одной…» – хотелось мне сказать. Но я только покачала головой.
– Я не могу, Эли.
Однако Эли не отошел от меня. На его лице сохранялось выражение решимости, он не опустил протянутую мне руку.
– То есть ты не хочешь, – хрипло подсказал он.
– Эли, не причиняй Дарл еще больше страданий! – вмешалась Белл.
Я повернулась к ней и Энни Гвен.
– Я понимаю, что кажусь вам бессердечной, но это не так. Я разрываюсь между вашими желаниями и желаниями моей бабушки. Мне невероятно жаль, что все происходит именно так.
– Мы знаем, что ты не против нас, – спокойно ответила Энни Гвен. – Мы слышали об этом.
Она протянула мне руку, и я пожала ее. Другой рукой я легко коснулась плеча Белл. Я словно просила у них благословения, жаждала получить прощение за мои грехи, о которых они ничего не знали.
– Как бы мне хотелось, чтобы все в этой жизни было просто! – вздохнула я и, повернувшись, пошла по тропинке назад, в лес. Я ни разу не оглянулась на Эли, и для этого мне потребовалось все мое мужество.
Бар Неддлера по-прежнему стоял высоко на горе, хотя сам старый Крейтон Неддлер давно умер. Новый владелец назвал заведение «Каменоломня», но посетители-каменотесы окрестили бар «Преисподней». Вечером того же дня Эли стоял там посреди зала, окруженный усталыми мужчинами с пивными кружками или бильярдными киями. Они не сводили глаз с чека, который Эли держал в руке.
