напряжения, и потянул штурвал.
— Задержи! Сфотографирую! — попросил Давыдов.
— Командир! Прямое попадание! Минзаг тонет!
Усенко, довольный атакой, прогудел:
— На Балтике порядок! Доложите наблюдения! — Он сбавил скорость, дожидаясь сбора самолетов в группу.
— Потоплен головной минзаг и два корабля охранения. Тонут еще два. Посмотри!
Летчик повернул голову в сторону хвоста Пе-2. Он увидел разбросанные по морю корабли: былого четкого их строя больше не существовало. Два минзага стояли на месте. Из их поврежденных палуб валил густой дым…
Боевые действия на Балтийском море активизировались с каждым днем. Гвардейские пикировщики все чаще вылетали на перехват вражеских кораблей в Нарвский залив, в губу Кунда, в залив Харалахт, в открытое море… В этих боях 12-й гвардейский авиаполк всегда отличался боевыми успехами. Счет потопленных вражеских кораблей неизменно рос. Но и полк нес невосполнимые потери…
Командир 8-й мннно-торпедной авиадивизии полковник Александр Николаевич Суханов давно приглядывался к гвардии старшему лейтенанту Усенко. Ему нравилось, что тот не пасовал перед трудностями и не боялся ответственности, за порученное дело брался горячо, с душой и выполнял его наилучшим образом. Убедившись, что молодой командир с обязанностями, комэска не только справился, но и повысил состояние боевой готовности эскадрильи, к каждому бою, как и его учитель Раков, подходил не шаблонно, а творчески, поэтому и потери у него в группе по сравнению с другими были меньшими, Суханов решил попробовать летчика в роли ведущего авиаполка. Он вызвал к себе Усенко и поставил задачу:
— В районе порта Азери воздушная разведка обнаружила немецкий конвой. Ваша задача, товарищ старший лейтенант, всем наличным составом авиаполка настигнуть этот конвой и разгромить! Вопросы есть? Действуйте!
— А… как же командир полка?
— Будет руководить с земли.
И вот двадцать три «петлякова» под прикрытием двадцати двух «яков» направились в указанный квадрат моря. Впереди всех — зелено-голубая «десятка» ведущего. Константин Усенко оглядывает огромный строй. Его правым ведомым летел Александр Аносов, левым — летчик из запаса таганрогский учитель Иван Александрович Докучаев. Далее виднелись эскадрильи Андрея Барского и Николая Колесникова. Красиво летели пикировщики, будто на параде. Рядом с ними четверки верных «яков».
Слева в стороне показались и остались позади запятые противником острова Большой и Малый Тютерсы. Впереди, насколько хватал глаз, простиралось море. Сегодня оно было неспокойным, потемневшим, взлохмаченным; сильный ветер срывал с гребней волн пену и вытягивал ее в длинные полосы. В этих полосах нелегко разглядеть буруны, поднимаемые кораблями, — главный демаскирующий признак окрашенных под цвет воды судов.
Но летчикам искать буруны не пришлось: в составе конвоя плыли «купцы» транспорты, команды которых не всегда справлялись с необходимостью бездымного плавания. Вот и сейчас на горизонте показались столбы дымов из их труб. Давыдов сразу доложил:
— Вот они, голубчики!
«Голубчики» — четыре крупных транспорта — шли под охраной двенадцати боевых кораблей. Над караваном летели три четверки «Фокке-Вульф-190». Береговые аэродромы тоже близко, и там наверняка находятся в готовности еще эскадрильи истребителей. Ведущий должен правильно оценить обстановку, все учесть. Усенко приметил: транспорты сидят в воде глубоко, значит, нагружены до предела. Большой груз плюс сильная охрана свидетельствуют о его ценности.
Варианты атаки обычно намечаются перед вылетом. Но окончательное решение командир принимает в зависимости от обстановки на месте в воздухе.
— Будем топить! Ударим с кормовых секторов! — решает Усенко и приказывает по радио: — Внимание! Севернее конвоя вижу «фоккеров». «Маленькие», очистить район!
Пикировщиков сегодня сопровождал 21-й авиаполк истребителей. Его командир майор Павлов Павел Иванович отдал приказ, и «яки» закружили «фокке-вульфов» в виражах воздушного боя, серое небо прочертили огненные трассы. А вот и первый трофей: кувыркаясь, расплетая черный шлейф дыма, к воде полетел сбитый самолет.
— Командир! Сбит «фоккер»! — тотчас последовал доклад Василия Костромцова. — Пошел рыб кормить!
— Порядок, порядок! — торопливо ответил Усенко, внимательно разглядывая строй кораблей.
Транспорты окружены сплошным кольцом охраны. На каждом корабле по десятку зениток — полторы сотни стволов! — ни с какой стороны не подступиться, а прорываться через стену огня — значит кого-то из своих обречь на гибель. «Где же выход? — мучительно думает ведущий. — Если б как-то растянуть немецкую оборону, ослабить…» И вдруг на ум пришел маневр Ракова! «Конечно же!» обрадовался Усенко. Приказал:
— Двадцатый! Вам зайти справа. Остальные со мной атакуют слева с разворота! Как поняли? Прием!
— Вас понял, я — двадцатый! Выполняю. Ребята! За мной!
Звено за звеном гвардейских пикировщиков с двух направлений ринулись к целям. Заградительный огонь зениток весьма плотен, но снаряды рвутся внизу, под «петляковыми», не достают до них — маневр Ракова сработал верно! А Пе-2 уже несутся к воде в стремительном пике! Море забурлило, вспенилось от мощных взрывов крупных авиабомб. Горят транспорты от прямых попаданий, пылают боевые корабли, идут на дно Балтийского моря гитлеровские суда с боевой техникой, с оружием и солдатами. Враг деморализован, заметался в поисках спасения. А летчики-гвардейцы делают новые и новые заходы.
В район боя фашисты срочно вызвали подкрепление: в небе появилось еще несколько групп «фокке- вульфов». По манере полета было видно, что прибыли опытные летчики. Одна их пара сумела обмануть бдительность истребителей прикрытия и прорвалась к ведущему, атаковала его. Сергей Давыдов меткой очередью сразил одного, но второму удалось ударить из пушки по левому мотору и разбить его. «Десятку» резко рвануло влево, но у Усенко хватило сил удержать ее от падения. А на выручку командиру уже бросился ведомый Аносов. Его штурман Павел Белоусов и радист Бут пулеметным огнем помогли Давыдову и Костромцову отбить очередную атаку еще одной пары вражеских самолетов. Подоспели «яки», и фашистские асы поспешили ретироваться.
Машина ведущего получила серьезные повреждения и с трудом держалась в полете. Больше по выработавшейся привычке, чем по надобности, Константин посмотрел вниз с подсознательным желанием найти подходящую площадку для вынужденной посадки! Увы! Вокруг, насколько хватал глаз, простиралась безбрежная морская ширь.
— Сколько самолетов в строю? — забеспокоился командир.
— В строю все! — доложил Костромцов. — Потерь нет!
— Порядок! — облегченно проговорил летчик и приказал: — Осмотреть повреждения машины!
Сергей Давыдов склонился над прицелом, поводил им вправо, влево, рассматривая низ самолета: через оптику его видно, хотя прекрасно понимал, что знание объема повреждений не облегчит положение экипажа, да и морально не успокоит. Но он уже успел хорошо узнать Усенко — тот не бросится в панику, не потеряет самообладания в любой ситуации. Наоборот, сумеет найти дополнительные силы, чтобы бороться за спасение машины и экипажа до последнего шанса. Надежный парень! Обстоятельно доложил:
— Разбит левый руль поворота, повреждены крыло и элерон. До берега сто километров. Дотянем, Костик?
Константин прикинул в уме: сто до берега да там до аэродрома столько же почти час лету! Сказал спокойно:
— Факт! Только бы правый не скис…
А машину командира уже окружили боевые товарищи, будто хотели подставить надежные плечи под крылья раненого. Ближе подошли «яки»…
Полковник Суханов остался доволен новым ведущим 12-го гвардейского: в бою потоплено два вражеских судна и девять повреждено. Конвой разгромлен! При этом группа потеряла всего один Пе-2, но
