никогда и не было… Сейчас ему казалось, что он придумал ее, сочинил, как сочинял стихи и мелодии для своих песен, и влюбился не в настоящую Машу, а в придуманный им образ.
Маша так стремительно летела по лестнице, что чуть не сбила с ног Черепашку. Татьяна Сергеевна успела чисто автоматически отскочить в сторону.
– Ой! – тихо выдохнула Люся, узнав в наскочившей на нее девушке Машу.
Та смерила ее с ног до головы презрительным взглядом, а потом громко и зло расхохоталась прямо Люсе в лицо.
Растерявшаяся Татьяна Сергеевна с немым ужасом в глазах наблюдала за этой сценой. Не дав им обеим опомниться, Маша выкрикнула: «С Новым годом!» – и как ни в чем не бывало зашагала вниз с высоко поднятой головой.
Не в силах сдержать нахлынувшую тревогу, Татьяна Сергеевна устремилась вверх по лестнице. Люся еле поспевала за ней. В палату они вошли без стука. Они, можно сказать, ворвались туда. Женя сидел на кровати, стиснув руками голову. На их появление он отреагировал лишь слабым кивком. Ни слова не говоря, Татьяна Сергеевна принялась выгружать из сумки принесенные продукты. Движения женщины были нервными, порывистыми. Люся, вначале нерешительно присевшая на краешек стула, теперь подошла к ней и стала так же молча относить свертки и банки в холодильник. Молчание нарушил сам Женя.
– Вы ее встретили? – спросил он таким обыденным голосом, будто речь шла о дежурной медсестре.
– Столкнулись на лестнице, – спокойно ответила Черепашка.
Почему-то сейчас она не ощущала никакого волнения, а только радость и чувство облегчения оттого, что с Женей ничего не случилось.
– Какая-то она была странная, – осторожно заметила Татьяна Сергеевна.
– Не обращай внимания, – отмахнулся Женя.
И больше за весь вечер они не сказали о Маше ни слова.
– Нам, наверное, пора, сынок. – Татьяна Сергеевна посмотрела на часы.
Во время ужина говорила в основном она, рассказывая о родственниках, каких-то незнакомых Черепашке товарищах Жени, его одноклассниках. Она изо всех сил старалась разрядить напряженную атмосферу, царившую за их «праздничным» столом.
– Я тоже пойду, – подхватилась Черепашка.
Ей совсем не хотелось никуда уходить, но стрелки часов уже подходили к девяти. Нужно было определяться с Новым годом. Рассеянно шаря по карманам, Люся нащупала листок, на котором был записан телефон, что дала ей Лу. О Жениных песнях она не сказала ни слова, видимо почувствовав, что сейчас это будет не кстати. И вдруг он сам спросил:
– Ну как тебе кассета?
– Знаешь, мне так хотелось сказать тебе, поделиться, обсудить… – неожиданно разволновавшись, заговорила Люся. – Но ты сегодня какой-то грустный… Вот я и подумала, что в другой раз… А на самом деле, если ты не передумал… Словом, мне понравились почти все песни… Особенно «Я – курок!». Мне показалось, что она самая подходящая для записи… В качестве заявки, понимаешь? Я даже редактору позвонила и сказала, что нашла классный материал. А когда тебя выписывают?
– Мам, ты, наверное, иди… – Женя посмотрел на мать, а потом перевел взгляд на Люсю: – А ты очень спешишь?
– Вообще-то мне некуда, – неожиданно для себя самой призналась она.
– Люсь, ты не сердись только… – осторожно начал Женя, едва за Татьяной Сергеевной закрылась дверь. – Но я спросил тебя о кассете лишь затем, чтобы сказать… – Он замолчал, провел по лбу тыльной стороной ладони, набрал воздуха и выпалил скороговоркой: – Чтобы сказать, что я не буду ни записываться, ни сниматься в твоей программе и вообще ничего такого я делать не буду, потому что теперь это потеряло для меня всякий смысл. Извини, – окончил он, переведя дух.
Черепашка растерянно молчала, глядя сквозь стену, и тогда Женя, коснувшись ее ладони рукой, сказал грустным голосом:
– Но я очень рад, что тебе понравились мои песни. Честное слово. Что именно
– Я могу узнать, что случилось? Почему ты передумал? – после паузы, по-прежнему глядя в стену, дрогнувшим голосом спросила Черепашка.
Его рука все еще лежала поверх ее. И не потому, что Женя забыл ее убрать. Люся чувствовала, видела, что ему нравится касаться ее руки. И тут, словно бы в подтверждение ее мыслей, Женя чуть сжал ее пальцы, потом отпустил, убрал свою руку, поднялся и отошел к окну. Спустя несколько секунд он заговорил. Женя, как мог, то и дело прерываясь, подбирая слова и волнуясь, передал Люсе все, что сказала ему Маша. Черепашка слушала, глядя на его спину, чуть сгорбленную и какую-то неприкаянную, и чувствовала, что если она сейчас уйдет, то это будет их последней встречей.
– Опоздаешь на Новый год, – наконец повернулся к ней Женя.
– Уже опоздала, – глухо отозвалась она. – Сейчас половина двенадцатого.
– Извини, что все так глупо вышло…
Сейчас он стоял за ее спиной, и Черепашка чувствовала, всем сердцем чувствовала, что он хочет положить руки ей на плечи. Через секунду это произошло. Инстинктивно Люся выпрямила спину. Поняв ее движение по-своему, Женя тут же отдернул руки и сказал, будто оправдываясь:
– Ты очень классная девчонка. Мне правда жаль, что все так получилось.
– Слушай, Жень! – вскочила со стула Черепашка. – А давай Новый год на улице встретим! Все-таки лучше, чем в больничной палате, а? У тебя есть куртка?
Ее глаза загорелись, настроение резко поднялось. Теперь Черепашке казалось, что она горы способна свернуть! «Я ему нравлюсь! – стучало в висках. – Может быть, он сам еще этого не понял, но я ему нравлюсь!»
– Куртка-то есть, но меня не выпустят, – безнадежно покачал головой Женя.
– А спорим, выпустят?! – все больше заводилась Черепашка. Ей хотелось смеяться, и плакать, и тормошить его, тормошить!
– Не выпустят, – уныло повторил Женя. – Я уже просился однажды в магазин выйти, когда заварка кончилась…
– Ну давай поспорим, что выпустят? – перебила она его.
– Ну давай… – пожал плечами Женя. – Но это бесполезно…
– А вот мы и увидим, бесполезно или нет! Так спорим? – Она протянула правую руку.
– А на что? – в свою очередь протянул руку Женя.
– На желание! – выдохнула Черепашка. – Если я выиграю, ты выполнишь любое мое желание! – сказала она, хитро прищурившись. – Согласен?
– А если я? – ответил вопросом на вопрос Женя.
– Тогда ты будешь желать, а я выполнять! Что тут непонятного? – И она, махнув в воздухе ребром ладони, «разбила» их правые руки. – Смотри же! – Люся погрозила ему пальцем. Через несколько секунд она уже стояла возле двери с табличкой: «Ординаторская».
Средних лет врач в компании пожилой, с добрым лицом медсестры сидели за накрытым на скорую руку столом. Впрочем, и шампанское и бокалы на высоких ножках были приготовлены. Еще Люся успела разглядеть открытую коробку конфет.
14
– С Новым годом! – Она широко улыбнулась и привычным жестом поправила очки.
– Взаимно, – несколько оторопело отозвался врач. – А вы почему, девушка, больничный режим нарушаете? Посещения у нас до… – И он, прервав себя на полуслове, вдруг часто-часто захлопал ресницами, посмотрел на медсестру, потом снова на Люсю, а после выдохнул: – Оп-па! Черепашка! Вот так сюрприз! Сын не поверит, когда я ему расскажу, что вместо Снегурочки ко мне в больницу явилась сама
