месяцев.
Для осуществления намеченной акции Иванов сформировал группу эмигрантов, в состав которой, помимо него самого и Кромиади, вошли: полковник Игорь Константинович Сахаров, граф Григорий Ламсдорф, граф Сергей Пален, граф Александр Воронцов-Дашков, Игорь Юнг, Виктор Ресслер, Владимир Соболевский и священник отец Гермоген (Кивачук).
Намеченное мероприятие не могло быть осуществлено вне контроля какого-либо официального лица из германской администрации. В качестве такового фон Клюге назначил подполковника Геттинга фон Зеебурга. Кромиади вспоминает, что он предоставил русским организаторам акции значительную свободу действий и без особой необходимости не вмешивался в процесс формирования воинской части. Кромиади относит фон Зеебурга к кругу тех немецких военных, которые выступали за изменение германской восточной политики.
В Осинторфе был сформирован штаб, в который вошли: С.Н. Иванов, как руководитель мероприятия и ответственный за его проведение, И.К. Сахаров, в качестве его помощника, К.Г. Кромиади, исполнявший обязанности коменданта, ведающего кадрами, а также строевой и хозяйственной частью. Они работали под псевдонимами: Иванов — Граукопф, Сахаров — Левин, Кромиади — Санин. Использование псевдонимов Кромиади объясняет тем, что у всех троих оставались родственники в не оккупированной немцами части СССР. Предполагаемое формирование получило название «Русская народная национальная армия» (РННА), она именовалась также «Осинторфской бригадой».
Прием людей из лагерей военнопленных в РННА проводился на добровольных началах. Формальная сторона этого мероприятия была проста. Вербовщик обращался к коменданту лагеря с удостоверением, выписанным Иванову в штабе фон Клюге. Комендант выстраивал пленных, и вербовщик обращался к ним с соответствующей речью. На изъявивших желание поступить в РННА составлялся список, и людей тут же выводили из лагеря.
На деле эта процедура была много сложнее. «Дело в том, — вспоминает Кромиади, — что после речи приемщика изъявляло желание столько народа, что взять всех приемщик никак не мог (у него было твердое задание), тем более что среди добровольцев было много людей с отмороженными руками и ногами (и все- таки таких полуинвалидов тоже попадало к нам немало, и мы не отправляли их обратно в лагерь, а лечили их у себя)»[257]. Требовалось примерно три недели для физической и моральной реабилитации человека после выхода из лагеря. По истечении этого срока новые солдаты и офицеры РННА получали трофейное советское оружие и приступали к строевой и тактической подготовке.
Каждому офицеру и солдату, записавшемуся добровольцем в РННА, предоставлялось право вернуться обратно в лагерь. Таким правом за всю историю формирования не воспользовался никто. Этот факт вполне объясним — возвращение в лагерь чаще всего означало смерть. Но простым стремлением выжить нельзя объяснить отсутствие уходов с базы формирования, хотя такая возможность была вполне реальной — окруженная лесом база никем не охранялась. Ситуация изменилась только после вмешательства в деятельность Осинторфской бригады высших нацистских инстанций.
Особое значение придавалось идейно-политической работе с пополнением. Эмигранты делали акцент на позитивных моментах дореволюционного прошлого России, а не на критике сталинской системы. Люди, жившие в СССР, знали советские порядки и подробнее, и лучше своих соотечественников, вернувшихся из-за рубежа.
Трудно говорить о полном взаимопонимании людей «оттуда» и «отсюда», однако командованием РННА было сделано немало для достижения взаимопонимания. Руководители бригады никогда не спрашивали у вновь прибывших, состояли ли они в партии или комсомоле, но нередки были случаи, когда офицеры и солдаты сами сдавали свои партбилеты[258]. Попадание в плен к немцам с партбилетом на руках могло привести к расстрелу на месте, многие в критической ситуации уничтожали свои партийные документы. Хранение билета в лагере тоже требовало мужества и выдержки. И если теперь, записавшись в РННА, человек добровольно сдавал партбилет, то при этом он мог руководствоваться только идейными (теперь уже новыми) соображениями. В каждом таком случае документ возвращался владельцу, он мог по своему усмотрению хранить его дальше или уничтожить.
Руководство РННА ориентировало людей на то, что они готовятся не к братоубийственной войне и тем более не к борьбе за германские интересы. Культивировалась мысль, что они носят оружие не для нападения, а для обороны, что сила их армии заключается в идее.
Военнослужащие Осинторфской бригады носили советскую униформу, знаки отличия были советского образца — треугольники, кубики и шпалы, но с петлиц они были перенесены на погоны. (Во время создания и развития РННА в Красной армии погоны еще не были введены.) На головном уборе носили овальную бело-сине-красную кокарду[259]. Бригада выступала под бело-сине-красным флагом.
РННА состояла из батальонов, подчинявшихся центральному штабу. Каждый батальон создавался с расчетом развернуть его в полк. В течение первых трех месяцев было сформировано пять стрелковых батальонов, батарея легких орудий, организованы курсы усовершенствования среднего командного состава, учебная и транспортная команды, санитарная часть. Всеми перечисленными формированиями и службами командовали бывшие военнопленные офицеры Красной армии.
Отношения между военнослужащими РННА и гражданским населением Осинторфа сложились не сразу. «Я бы не сказал, — вспоминает Кромиади, — что нас встретили с распростертыми объятиями, но и антипатии проявлено не было: население заняло выжидательную позицию» [260].
Дальнейшие отношения были обусловлены реальными делами бойцов бригады. Мирные жители, оставленные на произвол судьбы Красной армией, уничтожавшей при отступлении все, что можно уничтожить, затем ограбленные нацистами, испытывали нужду буквально во всем. Особенно это касалось продуктов питания и одежды. В то же время РННА снабжалась интендантами вермахта и особой нужды не испытывала. Это позволило руководству осинторфских формирований обеспечивать население близлежащих деревень самым необходимым. Для того чтобы как-то оправдать передачу крестьянам части получаемого с немецких складов имущества, для местных жителей создавались рабочие места при хозяйственной части бригады.
Кроме того, проживавшие в Европе русские эмигранты собирали средства для помощи жителям оккупированных областей России. Руководство бригады, состоящее из эмигрантов, служило передаточным звеном между русским зарубежьем и населением оккупированных областей. Переправлять собранное и закупленное можно было только через немецкие официальные инстанции, преимущественно через ОКВ, а для того, чтобы посылки получали те, кому они предназначались, необходимо было иметь соответствующего адресата, которым стала РННА.
В период сенокоса и сбора урожая проявилась острая нехватка взрослого мужского населения, которое либо было призвано в Красную армию, либо скрывалось в лесах от немцев. Для оказания помощи местному населению в проведении сельскохозяйственных работ была выделена дежурная рота Осинторфской бригады, которая распределялась по деревням.
Взаимоотношения РННА с партизанами были разными, так как разными были и сами партизанские группы. «Одни, — пишет Кромиади, — боролись против оккупантов и с населением вели себя терпимо, другие себя не жалели, но и никого не щадили; большинство же были просто мужчины, скрывавшиеся в лесах, чтобы избегнуть колючей проволоки или принудительной работы. Я бы сказал, что и политические убеждения всех этих людей, сидевших в лесах, были различные, иногда даже противоположные, и только после того, как фронт стабилизировался и с „большой земли“, как тогда говорили, стали снабжать партизан политическими руководителями и комсоставом, все, независимо от их убеждений, заговорили старым привычным языком политграмоты»[261].
Партизаны не нападали на бойцов РННА, помогавших крестьянам в сельскохозяйственных работах. И партизаны же обещали крестьянам сжечь урожай, так как часть его обязательно заберут немцы, и РННА пришлось урожай охранять. Партизаны устраивали расправы над местными жителями, которых считали «пособниками оккупантов». Например, был расстрелян крестьянин, который по решению односельчан согласился поделить между ними колхозную землю. Немцы пытались использовать Осинторфскую бригаду в борьбе с партизанами, но без особого успеха. Подразделения отправлялись на выполнение приказа, но
