кавалерийского училища, прошел неполный курс Николаевской военной академии. Участвовал в Первой мировой войне, к 1917 году занимал должность начальника штаба 4-й Кубанской казачьей дивизии. Участвуя в Белом движении на юге России, прошел путь от командира Корниловского конного полка до командира 2-го Кубанского конного корпуса. Был ранен, награжден Георгиевским оружием и несколькими орденами. В декабре 1918 года был назначен министром Кубанского Краевого правительства по военным делам. С этого времени и на протяжении всех лет эмиграции — бессменный походный атаман Кубанского казачьего войска[348].
Сергей Васильевич Павлов — донской казак, выпускник кадетского корпуса, Николаевского кавалерийского училища и Винницкой военно-авиационной школы. В годы Первой мировой войны служил в боевой авиации, был награжден боевыми орденами. Принимая участие в Белом движении на юге России, прошел путь от подъесаула до полковника, был ранен, награжден золотым Георгиевским оружием. Во время гибели Донской армии был вынужден остаться в Новороссийске, скрывался под вымышленной фамилией. В 1936 году арестован НКВД, но его личность установлена не была. После освобождения, предположительно по «бериевской амнистии», создал в Новочеркасске подпольную антисоветскую казачью организацию, легализовавшуюся после прихода немцев. Сформировал и возглавил 1-й Донской казачий полк вермахта, осенью 1943 года немцы признали Павлова походным атаманом всех казачьих войск. К этому времени в его подчинении находилось 18 тысяч казаков, включая женщин и детей, образовавших так называемый Казачий стан[349].
Николай Лазаревич Кулаков — терский казак, начал службу рядовым, участвовал в Первой мировой войне, был награжден Георгиевскими крестами всех четырех степеней. Принимал участие в Белом движении на Юге России, произведен в чин войскового старшины. В 1920 году был тяжело ранен, в результате чего лишился обеих ног. Будучи вынужденным остаться в Советской России, в течение 12 лет скрывался от ОГПУ, все же был арестован, но освобожден как инвалид. После занятия немцами Северного Кавказа местное казачье население избрало Кулакова станичным атаманом. По специальному распоряжению германского командования для него были изготовлены протезы, на которых он участвовал в боевых действиях. Первая должность Кулакова в вермахте — командир 1-й Терской сотни, впоследствии включенной в состав 1-й Казачьей кавалерийской дивизии фон Паннвица [350].
П.Н. Краснов и его помощники рассматривали ГУКВ как «представительство перед германским командованием для защиты казачьих прав»[351]. Оно занималось казаками, прибывшими из СССР, — их вербовкой на военную службу, сбором казаков из плена и из положения «остарбайтеров», обустройством жизни казачьих семей. Управление должно было переводить казаков, рассредоточенных по немецким подразделениям вермахта, СД и СС в казачьи подразделения вермахта. Задача переподчинения казаков представлялась самой сложной. Е.И. Балабин писал генерал- майору В.А. Дьякову: «Почти во всех немецких ротах находятся русские… Из своих рот немцы, конечно, никогда казаков не отдадут… Не отдаст казаков и СС. Но если Управление выудит казаков из плена, из ОСТ и устроит семьи — и то будет грандиозная работа и колоссальная помощь казачеству»[352].
Начальник Управления делами русской эмиграции в Германии генерал-майор В.В. Бискупский приветствовал создание ГУКВ, но делами эмигрантов оно «пока» не занималось. Ему было разрешено привлекать эмигрантов в германские войска «хотя бы в массовом количестве, но только персонально». «Думаю, — продолжал Балабин, — что многие пойдут, так как казаки понимают, что они связаны с немцами, что погибнут немцы — погибнут и казаки. Победят немцы — как-то устроятся и казаки»[353].
По его оценке, общее число казаков, находящихся по немецкую сторону фронта, в конце марта 1944 года составляло
Так или иначе, создание Главного управления казачьих войск явилось важным событием. За два года казачество выросло в структурированную и официально признанную немцами силу. Вооруженными казаками стало руководить верховное командование вермахта, а не районные или городские полицейские управления и комендатуры. Вместо десятков атаманов местного и временного значения образовался единый казачий центр — ГУКВ. Ссылаясь на немецкие газеты и журналы за 1944 год, журнал «На казачьем посту» сделал вывод, что казакам германское министерство пропаганды уделяло наибольшее внимание из всех народов и этнических групп России.
Помимо задач, которые были перечислены выше, ГУКВ постепенно брало на себя и другие: продолжалась подготовка офицерских кадров, воспитание молодежи, проверка офицерского и рядового состава частей на предмет очищения их от случайных и разложившихся элементов. Всевозможные споры и «партийные» разногласия, бывшие некогда основным содержанием эмигрантской жизни, встречались уже только как пережиток и анахронизм. Единодушия с самостийниками, однако, достигнуть так и не удалось.
«Главное Управление Казачьих Войск, — писал журнал „На казачьем посту“, — утверждено Германской Властью и, стало быть, по нашей казачьей морали, установлениям и традиции является для каждого казака незыблемым авторитетом и законом, поставленным начальством. И конечно, всякий казак понимает, что языкоблудие по отношению к своему законному руководству — не только оскорбление для всего казачества, но и измена воинской присяге»[354]. Казачье руководство еще раз продемонстрировало свою лояльность по отношению к Гитлеру, в связи с покушением на него 20 июля 1944 года. Текст послания, направленный в ставку Гитлера, не известен, но 12 августа Кёстринг получил из ставки ответную телеграмму: «Начальнику Главного Управления Казачьих Войск Генералу Краснову. Фюрер и Главнокомандующий Армий поручил мне передать Вам Его сердечную благодарность за Ваши пожелания счастья по поводу неудавшегося покушения»[355].
25 апреля 1944 года Гитлер издал приказ о воинской и рабочей повинности бесподданных в Германии: «Бесподданные, постоянно проживающие на территории Рейха, могут привлекаться к отбыванию воинской и рабочей повинности наравне с германскими подданными. Распоряжения и пополнения, необходимые для проведения этого Указа, издаются Начальником Главного Командования Вооруженных сил и Рейхсарбайтсфюрером каждой области в согласии с причастными высшими имперскими учреждениями»[356].
Этот приказ в первую очередь касался эмигрантов из России, многие из которых за двадцать с лишним лет пребывания за границей не приняли или не получили гражданства стран-реципиентов. Другой столь же многочисленной социальной группы людей, не имеющих паспорта, в Европе просто не было. Новый приказ должен был увеличить приток эмигрантов в германские вооруженные силы, однако он мало что менял по существу. Желающие поступить на военную службу могли сделать это и раньше, как добровольцы. Но ни прежде, ни теперь поступающий в вермахт эмигрант не знал заранее, в какую часть — русскую или немецкую — он будет направлен. Новый приказ расширял «фронт работ» для ГУКВ, переводившего русских военнослужащих из немецких частей вермахта в казачьи части вермахта. Но, во- первых, это касалось только казаков, во-вторых, как уже отмечалось, немецкие начальники постоянно чинили ГУКВ препятствия. К моменту подписания Гитлером приказа о бесподданных в германских вооруженных силах и так уже находилось больше русских, чем могло охватить ГУКВ. Получая пополнение за счет призванных на военную службу русских бесподданных, немецкие командиры могли уже не так болезненно относиться к проблеме перевода какой-то части личного состава своих подразделений в казачьи войска. Но вся эта схема была настолько сложной и громоздкой, что не могла дать ощутимых результатов.
17 июня 1944 года в одной из антипартизанских операций был убит походный атаман Казачьего стана С.В. Павлов. Его преемником стал войсковой старшина (в дальнейшем — полковник и генерал-майор) Тимофей Иванович Доманов. В годы Гражданской войны он служил в войсках генералов A.M. Каледина, П.Н. Краснова, затем — А.И. Деникина, но в эмиграцию не попал, жил в Пятигорске и разоблачен не был. В 1942
