кавалерийского училища {{ ГАРФ. — Ф. 6461, Оп. 1, Д. 35, Л. 9.}} . Генерал-лейтенант М. А. Свечин возглавил организации РОВС на юге Франции, оставшейся вне германской оккупации.
В сложившихся условиях роль генерал-майора фон Лампе существенно возросла, поскольку на подвластной Германии территории оказались четыре из шести европейских отделов РОВС, и фон Лампе из Берлина было гораздо проще устанавливать контакт с ними, чем находящемуся в Брюсселе руководителю РОВС А. П. Архангельскому. Последний в связи с этим обратился к фон Лампе с письменной просьбой временно взять в свое ведение V («бельгийский») и IV («югославский») Отделы в дополнение к бывшим II («германскому») и VI («чехословацкому») Отделам {{ Русские без Отечества… — С. 139-140.}} .
Несмотря на то, что германские власти отказались санкционировать это переподчинение, Объединение, возглавляемое фон Лампе стало до конца войны центром белоэмигрантских военных организаций на территории Германии и оккупированных ею стран. 9 декабря 1941 года фон Лампе подписал приказ № 50, в котором были перечислены организации, отныне находившиеся в его подчинении {{ ГАРФ. – Ф. 6461, Оп. 1, Д. 35. — Л. 10.}} .
Алексей Александрович фон Лампе был выпускником кадетского корпуса, Николаевского инженерного училища и Николаевской военной академии. Участвовал в русско-японской и Первой мировой войнах. К моменту захвата власти большевиками исполнял должность генерал-квартирмейстера штаба 8-й армии. Летом и осенью 1918 года вместе с полковником Б. А. Штейфоном возглавлял подпольный Добровольческий центр в Харькове. В то время город находился под германской оккупацией, а затем попал под контроль гетмана С. Петлюры. Организация, в которой работал фон Лампе, переправляла русских офицеров в Добровольческую армию. Сам фон Лампе прибыл в распоряжение Деникина в конце 1918 года, занимал должность начальника оперативного отдела в штабе Врангеля. После отступления из Крыма, выступал в качестве представителя Русской Армии в Дании, Венгрии, с 1923 года – в Германии. После ликвидации этих должностей возглавил II Отдел РОВС {{ Рутыч Н. Биографический справочник высших чинов Добровольческой армии… – С. 133.}} .
Фон Лампе был личным другом Врангеля, после кончины главнокомандующего взял на себя заботу о его семье, подготовил к публикации воспоминания барона. Фон Лампе можно назвать летописцем белой эмиграции. На протяжении многих лет он вел подробный дневник, где фиксировались все сколько-нибудь важные события из жизни российской диаспоры в разных странах. Свой личный архив, насчитывавший 27 тысяч листов, фон Лампе в 1943 году передаст в Русский заграничный исторический архив в Праге – крупнейший центр хранения документов эмиграции* {{* Русский заграничный исторический архив («Пражский архив») был в 1945 году передан Советскому Союзу. Находится в составе Государственного архива Российской Федерации. Фонды «Пражского архива» являются ценнейшим источником по истории белой эмиграции.}} .
В связи со сложившейся в Европе военно-политической ситуацией, фон Лампе предстояло стать до окончания войны одной из ключевых фигур белой эмиграции.
Известие о начале войны между Германией и СССР полномочные представители российской военной эмиграции встретили восторженно. Они связывали с этим свою давнюю надежду на «освобождения России от власти Третьего Интернационала и восстановления национальной власти» {{ Война Немецкого Народа с Коммунистическим Интернационалом // Морской журнал. — Июль 1941. — № 145 (2), — С. 2.}} .
6 июля 1941 года в Праге белоэмигрантские активисты провели собрание, посвященное «военной борьбе Германии с иудо-большевизмом и начавшемуся освобождению русского народа от красного ига» {{ ГАРФ. — Ф. 5796, Оп. 1, Д. 8, Л. 16; Там же, — Д. 24, Л. 155-157.}} . С соответствующими речами выступили: К. Н. Малюшицкий от Юго-восточного отдела ОРВС, В. Ф. Веригин от Русского Национального и Социального Движения, К. А. Калякин от Национальной Организации Русской Молодежи, И. Л. Новосильцев от Объединения Профессиональных Союзов, И. Т. Камышанский от Союза Русских Врачей, Н. С. Запорожцев от Профсоюза Русских Инженеров и Техников, генерал-лейтенант Е. И. Балабин от Общеказачьего Объединения, профессор Д. Н. Иванцов от Объединения Культурно-Благотворительных Организаций и генерал-лейтенант Н. Н. Шиллинг от Союза Русских Военных Инвалидов.
Тезис о том, что Гитлер воюет с врагами России во имя ее освобождения, присутствует в персональных обращениях к эмигрантской общественности генерал-майора В. В. Бискупского {{ Морской журнал. — Июль 1941. — № 145 (2), — С. 2.}} , председателя Галлиполийского Союза в Праге генерал- майора М. М. Зинкевича {{ ГАРФ. — Ф. 5796, Оп. 1, Д. 4, Л. 52.}} , начальника I Отдела РОВС генерал- лейтенанта В. К. Витковского {{ Там же, — Ф. 6461, Оп. 2, Д. 18, Л. 296.}} , руководителя Юго-восточного отдела ОРВС капитана первого ранга Подгорного {{ Там же. — Ф. 5796, Оп. 1, Д. 8, Л. 24.}} и других. Подгорный назвал военные действия германской армии продолжением белой борьбы с коммунизмом.
РНСУВ был более сдержан в оценках происходящих событий. Свое понимание проблем войны, Союз сформулировал еще в 1940 году: «Настоящих союзников у русского белого дела нет и теперь, но теперь наши надежды на возобновление борьбы на родной земле имеют серьезные основания» {{ Военный журналист. — 1 января 1940. — № 7, — С. 2.}} . Туркуловцы считали, что сотрудничать с интервентами следует в любом случае, но неизбежно наступит момент расхождения путей.
Прогерманская позиция, занятая представительной частью российских военных за рубежом, была до известной степени закономерна. На протяжении двух десятилетий они жили мечтой о «весеннем походе». Как уже отмечалось, это словосочетание означало ситуацию, когда какая-либо европейская держава, или группа держав, возобновит интервенцию против СССР. Тогда белогвардейцы смогут возобновить и гражданскую войну с большевиками. Подготовка к «весеннему походу» была основным содержанием жизни военных эмигрантов, она вносила смысл в их существование.
Тот факт, что зачинательницей «весеннего похода» стала Германия Адольфа Гитлера, смутил не всех. Среди тысяч приказов, постановлений, распоряжений, циркуляров, отчетов, рапортов и частных писем из собрания Русского заграничного исторического архива в Праге, трудно обнаружить документы, содержащие оборонческие настроения. Идея защиты СССР от внешней агрессии, невзирая на существующий в нем строй, очевидно, представлялась многим белоэмигрантам настолько абсурдной, что они даже не находили нужным полемизировать с ней.
К 1941 году белая эмиграция сохранила свое видение сущности советской политической системы. Большевистский период по-прежнему не рассматривался как логическое продолжение российской истории. С середины 1930-х годов советская идеология претерпевала определенную трансформацию. Произошла «реабилитация» Александра Невского, мощи которого в свое время были выброшены из Лавры, Петр I стал преподноситься как прогрессивный исторический деятель. Сталин уже полностью состоялся как диктатор, и ему, по всей видимости, хотелось иметь соответствующую политическую родословную. Само понятие «патриотизм» было реабилитировано как побудительный мотив в действиях человека, что было необходимо Сталину в условиях предстоящей войны. Эмиграция внимательно следила за всем, что происходит в СССР. Патриотический антураж заставил многих поверить, что большевизм превращается в русскую национальную власть. Однако, видные деятели РОВС оставались верны своим представлениям о большевизме. Попытки Сталина и его приближенных апеллировать к русскому прошлому воспринимались как идеологическое мародерство.
Белоэмигранты не воспринимали Гитлера как врага России, так как на момент его прихода к власти, России, как государства, в их понимании, не существовало. Они не воспринимали предупреждений об угрозе немецкой оккупации страны, которая и так уже находилась под оккупацией Интернационала.
Белоэмигранты не считали, что большевистский режим обрел легитимность за два с небольшим десятилетия пребывания у власти. Государственные структуры СССР не стали и никогда не смогут стать русским национальным правительством. В связи с этим, любые военные действия против СССР воспринимались белой эмиграцией как миссия освобождения, или, в крайнем случае, как замена одного оккупационного режима другим: «Власть антинациональной секты по существу губительнее и отвратнее господства другой нации. Под татарским игом русская самобытность менее искажалась, нежели под игом коммунистическим. Оно внешне менее заметно, так как коммунист говорит на том же языке… и, потому, сопротивление коммунистическому разложению требует большей сознательности, нежели противодействие иноземному засилью» {{ Ольденбург С.С. Существо коммунистической власти. Цит. по: Назаров М.В. Указ. соч. – С. 52.}} .
Более того, именно Германия, и даже непосредственно Гитлер, зачастую вызывали симпатии у белой эмиграции. Важной причиной появления прогерманской ориентации у белоэмигрантов стало их
