– Я что-нибудь придумаю, – пробурчал он.
– У меня есть двадцать баксов. Возьмите их, – выскочила я. Слова частенько бежали у меня впереди мыслей. Ведь это тоже получалась подачка.
– Клер, – строго сказал мне папа, погрозив пальцем.
– Но, папа…
– Я буду работать на вас, мистер Мэлони. Где вы скажете.
Папа, засунув руки в карманы, задумался, поджав губы. Я сунула пальцы в петли, державшие его брючный ремень, и повисла на них, как голодная форель на крючке.
Папа некоторое время изучал выражение моего лица, затем повернулся к Рони.
– Ты останешься в школе и будешь выполнять обычную работу по дому, как Клер и мои сыновья. Кроме того, будешь помогать мне в поле. Я буду тебе платить зарплату, и постепенно ты отработаешь потраченное на тебя.
Я глядела на Рони с отчаянием. Он буквально окаменел.
– Ну так как? – спросил папа.
– Да. Спасибо. Я все буду делать. Клянусь.
– Не клянись, – сказала мама. – Это мое первое правило.
– Хорошо, мэм.
Второй раз в жизни я видела, что Рони по-настоящему доволен. Первый раз это было, когда он сшиб на землю Нили Типтона.
Я махнула ему, чтобы он шел наконец в дом. В свой дом. Мне так хотелось, чтобы это было так. Когда я опустила щенка на землю, он тут же, виляя хвостиком, побежал к Рони.
– Я говорила, что тебе здесь рады, – крикнула я. Я, как и все Мэлони, хорошо запоминала сказанное когда-то.
На лице Рони были и страх и надежда. Он посмотрел на меня и пожал плечами.
Рони привез с Пустоши ничтожно мало; себя, коробку с одеждой и обувью, старую зернистую фотографию матери и желтую книгу в бумажном переплете с пятнами. Мама выделила ему комнату на первом этаже, рядом с комнатами Хопа и Эвана. Она сказала, что у мальчиков будет общая ванная, и Рони должен за собой там вытирать, мыть ванну, так же, как они.
Прежде чем он принялся устраиваться, я оставила на его кровати маленькую плетеную корзиночку с пеной для ванны и двумя кусочками мыла. Все это было девчачье и пахло розами. Это был мой последний шанс попасть к нему в комнату. Мне запретили появляться здесь, как и в комнате братьев.
Это правило было введено после того, как я нашла огромные кипы журналов “Плейбой” под кроватями Хопа и Эвана. Это было нечто! Голые женщины и непонятные шутки. Мне было и противно и интересно рассматривать их, пока меня не засекла за этим занятием мама. Журналы полетели в огонь. Хопу и Эвану в качестве наказания пришлось мыть все туалеты в доме в течение месяца, и они поклялись повесить меня за волосы, если я еще раз заберусь в их комнату.
Поэтому я послушно оставалась в коридоре, наблюдая оттуда, как Рони аккуратно развешивает и раскладывает свою поношенную одежду в шкаф и комод. Мое внимание привлекла книга на кровати. Подойдя поближе к открытой двери, я прочла: “Сила позитивного мышления” Нормана Винсета Пила.
– Это твоя любимая книга?
– Да. – Скорее всего она была и единственной.
– Ты любишь читать?
– Ага.
– Господи! Да у нас столько книг! Ты можешь брать любую.
– Я знаю.
– И что в этой книге?
– Глубокие мысли.
– Например?
– Ну, вроде – ищи во всем хорошую сторону.
– В чем?
– Во всем.
– Хорошо. Ты вот сейчас так и делаешь?
Он замер: драные ботинки в одной руке, большая, не по размеру, футболка с оторванным рукавом в другой. На бледном лице выступили красные пятна. Я заметила на его подбородке и верхней губе черные волоски.
– Ты знаешь, с моим стариком по-другому. Там все искренне.
– Ты жалеешь? Хочешь остаться с ним?
– Нет. – Он опять стал краток, как будто боялся сказать лишнее.
– Опять хочешь прятаться на озере?
– Нет.
