– Мы работаем над его речью, – сказала я. Они повернулись и посмотрели на меня.
– Я учу его склонять глаголы.
– Спрягать, – машинально поправила мама.
– Что ж, это очень мило с твоей стороны, – сказала тетя Люсиль, как мне показалось, с раздражением и отнюдь не искренне. – Но, может быть, это могут делать Хоп и Эван, а тебе следует проводить больше времени со своими друзьями?
– Меня это нисколько не затрудняет. Мне нравится спрягать.
– Рони должен дружить с ребятами своего возраста, Клер. Скоро у него не будет на тебя времени. Он будет уходить на свидания, заведет подружек.
Этого никогда не случится. Он обещал. Об этом нельзя было и подумать.
– Ничего подобного. Он не будет спрягать больше ни с кем. Только со мной.
Тетя Люсиль издала неопределенный звук и посмотрела на маму.
– Клер, – сказала мама.
Тетя нервно улыбнулась.
– Клер, попробуй откладывать по десять центов каждый раз, когда тебе понравится какой-нибудь мальчик. Вот прямо с сегодняшнего дня и до тех пор, когда ты решишь выйти замуж. Так ты станешь богатой. Я тебе это обещаю.
– Если я буду богатой, я вообще не выйду замуж.
– Выйдешь, выйдешь.
– Тогда я выйду за Рони.
Тетя Люсиль остолбенела. Мама, потеряв терпение, закрыла глаза и махнула мне, чтобы я ушла. Что я с удовольствием и сделала.
Глава 14
Рони родился в последний день марта. Никто и никогда раньше не отмечал его день рождения. Рони что-то такое говорил дедушке, и слава богу, тот вовремя вспомнил. А то мы могли бы и вовсе не знать об этом.
Дедушка был официальным наставником моих братьев, готовя их к экзаменам на водительские права. Эван получил разрешение на учебную езду в сентябре. С тех пор он умудрился помять маминой машиной багажник бабушкиного пикапа, снести боковой знак на обочине дороги и переехать грядку лилий во дворе тети Ирэн. В завершение своих подвигов он подал машину назад и сшиб корыто для купания птиц.
В связи с этим дедушка совершенно потерял чувство юмора и лишь недавно обрел его вновь.
– Рони сказал, что в субботу ему исполнится пятнадцать, – говорил дедушка папе. – Я пообещал ему, что возьму его в дорожную полицию, чтобы получить разрешение на поездки в качестве ученика.
Разглядев выражение лица папы, дедушка нахмурился.
– В конце концов, нам ведь нужен еще один водитель. Даже старые бабушки отказываются ездить с Эваном, – воскликнул он преувеличенно сердито.
Пятнадцать! День рождения!
Я помчалась к маме.
– О господи, – сказала мама грустно. – Нам с папой следовало бы об этом помнить. Мы ведь были рядом, когда бедная страдалица Дженни родила его.
Одолеваемая чувством вины, мама испекла огромный торт, покрытый белой глазурью с голубыми сахарными розами и пятнадцатью голубыми свечами. Я тоже должна была внести свой вклад, поэтому я взяла у нее фунтик с кремом и написала, как сумела – “Счастливого дня рождения, Рони”.
Моя надпись была похожа на след садовой улитки, – крем оказался зеленого цвета, но мама была так добра, что сказала:
– Она несомненно придает торту индивидуальность.
Правда, мама переделала “Рони” на “Роан”.
– Он уже слишком большой для Рони, – объяснила она.
Я вовсе не хотела подчеркивать, что он такой уж большой, но с мамой не очень-то поспоришь.
Я никогда не видела у Рони на лице такого выражения, с каким он смотрел на этот торт, когда я внесла его в комнату. Я водрузила это кулинарное творение перед ним.
Рони не сводил глаз с пляшущих язычков пламени на горящих в честь него свечах. Это было не удивление, не благодарность, а какое-то медленное озарение. Вот для чего существуют семьи – целая группа людей дает тебе понять, что они рады тому, что ты появился на свет.
– Загадай желание и задуй свечи, – сказала мама.
– Загадай огнетушитель, – посоветовал Хоп. – Если ты наклонишься еще немного, у тебя загорятся брови.
– Пожелай себе не лезть под мои колеса, – мрачно пошутил Эван.
– Нет, пожелай ранней весны, – потребовал дедушка. – Это наша последняя надежда.
– Побольше дождя летом, – добавил папа.
