— О, Ангус! — Счастье переполняло ее. Но почему ее билет? Почему он тогда отдал его Трой?
— Действовал согласно инструкции. Твой, твой, девочка. Ты же просила ослабить давление. Что я и сделал.
— Если мы ничего не сделаем с твоими неправильными выводами, будет беда. — Она мечтательно играла его волосами.
— Да, парочка недостатков у меня есть. Будет чем заняться на досуге.
Она почти не слушала. Какие чудные у него волосы: густые, гладкие, только эта прядь не лежит как следует.
— Мои слабости, — отчетливо произнес Ангус. — Явных нет. Бережлив. Неэмоционален. Пьет умеренно.
Он не повысил голоса, но каждое слово отдавалось в ее голове пистолетным выстрелом.
— Что ты сказал? — Она не могла заставить себя взглянуть ему в лицо.
— Тебе это наверняка известно. — Он ласково улыбался. — «Педантичный, уверен в себе, приверженец правил хорошего тона, человек слова». Кажется, теперь надо спросить: «Готовы ли подписаться под своими словами? Хотите что-нибудь добавить?» Я бы не возражал, чтобы ты вписала сюда еще несколько моих достоинств.
— Ангус, не мучь меня. Это не смешно.
— И не думаю, дорогая. — Он обхватил ее лицо ладонями. — Дерек Грант хотел, чтобы ты помогла ему, так? Мне шепнула это одна маленькая птичка. До этого я никогда не подозревал его. О, я знаю, это вполне обычное дело — и неопасное. Нет закона, запрещающего подобные вещи. Я знал, что моими действиями интересуются. Я знал, что за мной следят, даже в Дублине. Поэтому я и воспользовался твоим телефоном. Ты была для меня отдушиной. У меня действительно есть слабости, дорогая. Мне нужно иногда выговариваться. И это поставило тебя в трудную ситуацию. Извини.
Все было очень просто. Они оба думали одинаково. Для нее было невозможно обмануть доверие. Ангусу и в голову не приходило, что она может это сделать. Дерек не разбирался в людях. Он переслал «донесение», написанное рукой Мэгги, Ангусу, с обычной анонимной припиской: «Возможно, вас это заинтересует». Это было на следующий день после того, как Дерек сказал, что Ангус жалеет ее.
— А это правда? — подозрительно спросила она.
Ангус фыркнул.
— Глупо жалеть солнечный свет, девочка. Можно лишь тянуться к нему и желать его. Я допускаю, что это походило на доброе дело, но это не так. Я приехал в Гленкаллен сам по себе, что бы там Дерек ни говорил. Я поехал, потому что хотел тебя, и плевать мне было на всех. Тебе приходилось когда-нибудь бегать от желаемого, а потом поспешно возвращаться в страхе, что оно исчезнет?
Именно так представлялась ей сейчас ее жизнь в последние два месяца.
— Пожалуй, — согласилась она с улыбкой. — А тебе?
Вернулись Грэм и Келли. Охотничий след привел их к деревне, в фойе гостиницы, а точнее, к двери бара.
— Это были чучела! — сердито сказала Келли.
— Никто и не утверждал обратного, — заметил Грэм. Он выжидательно взглянул на отца: — Ты хочешь, чтобы я с ней еще погулял?
— Еще одно слово, — предупредил Ангус, — и твоя новоиспеченная мачеха решит, что мы это нарочно подстроили.
Круглое лицо Грэма просияло.
— Так, значит, все в порядке? У меня прямо камень с души свалился. А я все собирался спросить вас вчера, нравится ли он вам?
— Видишь ли, сын, — высокопарно начал Ангус, не дав Мэгги ответить. — Если ты находишься в лодке посреди бушующего моря и тебя спрашивают, что делать, если у тебя начнется морская болезнь, можешь вообще не отвечать. В нужный момент ты прекрасно справишься с этим сам.
