Напротив отеля «Кайзерхоф», в Виндхуке, где Гарри снимал постоянный номер, находились немецкая булочная и кондитерская. Он ни разу не прошел мимо магазина, чтобы не купить коробку восхитительных шоколадных конфет или кремовый торт и не принести Анне. Вишневый торт из Шварцвальда был любимым. Когда Гарри разрезал его, то самые лакомые и сладкие кусочки оставлял ей, добавляя новые, как только тарелка пустела, и не слушал никаких протестов. А она все-таки теряла в весе.
Они слишком мало времени прожили в отеле, с грустью думал Гарри. И слишком много времени тратили на то, чтобы рыскать по лесам, как это было сейчас. Едва Анна успевала набрать несколько фунтов, как тут же сбрасывала их, трясясь по заброшенным дорогам в открытом «фиате», который заменил им «форд». Они теряли след и пересаживались на лошадей и мулов, переносивших их через горные кряжи, зияющие ущелья и пустыни, покрытые камнем, гоняясь за призраком, полагаясь на одни лишь слухи и сомнительные, а иногда и просто неверные сведения.
Выжившие из ума старики (Die twee ou onbeskofters) — такое прозвище они получили, колеся эту часть южноафриканского побережья из конца в конец. Кстати, Гарри испытывал странное удовольствие оттого, что заработал его таким нелегким путем. Но когда он подытожил все затраты, ушедшие на бесконечные поиски, то был до крайности перепуган, пока не задался вдруг вопросом: «А на что, собственно, я должен тратить деньги, кроме Анны?» Потом обдумал мысль еще проще: «И кто, кроме Анны, у меня есть?» Сделав такое открытие, с головой окунулся в продолжавшееся безумие.
Правда, иногда, пробудившись вдруг среди ночи, он начинал рассуждать здраво и практично. И приходил к выводу, что, конечно, его внук даже на свет не успел появиться, ибо невестка, которую он никогда не видел, утонула в зеленых водах Атлантики полтора года назад и унесла с собой в пучину последнее, что еще соединяло его в этой жизни с Майклом. В такие моменты на Гарри наваливалась жуткая тоска, которая, казалось, раздавит его своей невыносимой тяжестью. Протянув руку, он дотрагивался до Анны, и она, даже во сне ощущая потребность в ней, переворачивалась на другой бок, притягивая Гарри к себе.
Просыпаясь утром со свежей головой и другими мыслями, он вновь отбрасывал трезвую логику и, полагаясь лишь на одну слепую веру, готов был отправиться в следующее фантастическое путешествие.
В Кейптауне Гарри договорился о том, чтобы отпечатали пять тысяч экземпляров листовок с объявлением о розыске и развесили их в каждом полицейском участке, в каждом здании суда и почтовых отделениях, на каждой железнодорожной станции западного побережья Южной Африки. Куда бы они с Анной не приезжали, везли с собой на заднем сиденье «фиата» связку объявлений. Расклеивали их на каждой пустой стене любой адвокатской конторы и любого бара, мимо которых держали путь, прибивали к стволам деревьев на захолустных перекрестках дорог и раздавали вместе с конфетами бродягам — белым, черным, мулатам, каких они встречали на проезжих дорогах, объясняя им, в чем дело, прося довести это до сведения жителей постарше того или иного грааля или поселения.
«5 000 фунтов ВОЗНАГРАЖДЕНИЕ 5 000 фунтов За сведения, которые помогут найти САНТЕН ДЕ
ТИРИ КОРТНИ, спасшуюся С САНИТАРНОГО СУДНА «ПРОТЕА КАСЛ», которое было варварски торпедировано НЕМЕЦКОЙ СУБМАРИНОЙ 28 августа 1917 года возле берегов СВАКОПМУНДА.
МИССИС КОРТНИ была выброшена на берег, и ее могли СПАСТИ люди какого-нибудь из ПЛЕМЕН или она могла спастись ОДНА. Любые сведения относительно ее местонахождения следует передать нижеподписавшемуся в отель «КАЙЗЕРХОФ»
В ВИНДХУКЕ.
Полковнику Г.С.Кортни».
Пять тысяч фунтов были целым состоянием — средняя заработная плата служащего за двадцать лет, сумма, достаточная, чтобы купить ранчо и разводить там крупный рогатый скот или овец; достаточная для того, чтобы обеспечить любого человека средствами существования до конца дней. Конечно, нашлись десятки таких, кто жаждал заполучить награду и был готов за одно только обещание меньшей суммы рассказывать любые небылицы и просто очевидные выдумки о Сантен.
В отеле «Кайзерхоф» Гарри и Анна расспрашивали жаждущих, которые не ходили дальше железнодорожного полотна, но желали вести экспедицию в пустыню; тех, кто точно знал, где нужно искать пропавшую девушку; тех, кто собственными глазами видел Сантен и нуждался только в авансе в 1000 фунтов стерлингов, чтобы пойти и привести ее. Находились среди этих людей и ясновидящие, и спиритуалисты разных мастей, якобы контактировавшие с Сантен на другом уровне», а однажды их посетил джентльмен, предложивший — на сходных условиях — продать собственную дочь, могущую заменить пропавшую Сантен.
Гарри радостно встречал всех. Он выслушивал их рассказы, с интересом следил за нитью рассуждений, всерьез принимая теории и советы, сидел за разрисованной буквами алфавита и астральными знаками доской спиритуалиста и даже послушался одного из них, использовавшего колечко Сантен, привязанное на нитку в качестве указующего знака, и проехал пятьсот миль по пустыне. А там ему представили несколько молодых леди, разнящихся цветом кожи и цветом волос, от светлых блондинок до мулаток, с кожей оттенка «кофе с молоком», назвавшихся Сантен де Тири Кортни и готовых исполнить любое желание Гарри. Получив отказ с просьбой покинуть номер, некоторые из них стали громко возмущаться и выкрикивать бранные слова, в результате чего пришлось вступиться Анне.
«Неудивительно, что она так теряет в весе», — решил про себя Гарри, наклонившись, чтобы погладить руку Анны, которая сидела рядом с ним на сиденье «фиата». В голову вдруг пришли слова старинной шутливой молитвы:
Улыбка Гарри светилась нежностью, когда вслух он произнес:
— Скоро уже прибудем на место.
— Да, — кивнула в ответ Анна. — И я знаю, что на этот раз мы найдем ее. У меня верное предчувствие.
— Конечно. На этот раз все будет по-другому. Похоже, он не сомневался в том, что говорил. Ни одна из предыдущих экспедиций не начиналась столь таинственным образом.
Одно из их собственных объявлений, положенное в конверт и запечатанное восковой печатью, на котором стояла дата четырехдневной давности, было прислано по почте. Конверт отправлен из местечка Юсакос, Богом забытой крошечной станции с тянувшейся к ней узкоколейкой на полпути между Виндхуком и побережьем. Марки на конверте не было, и Гарри самому пришлось заплатить за письмо. Адрес написан почерком твердым, который явно принадлежал человеку образованному. Судя по каллиграфии, немцу. Сломав восковую печать и развернув бумагу, Гарри увидел лаконичное приглашение, написанное внизу листа объявления, и нарисованную от руки карту, чтобы найти место встречи. Подписи не было никакой.
Он немедленно телеграфировал в Юсакос, ничуть не сомневаясь, что объем работы не столь отдаленной станции невелик и что почтмейстер наверняка помнит каждый пакет, полученный в его отделении. Тот действительно помнил это отправление и обстоятельства, с ним связанные. Оно было оставлено на пороге почты ночью, корреспондента никто не видел даже мельком.
Как пишущий, по-видимому, и предполагал, Анна и Гарри были заинтригованы полученным приглашением и с нетерпением ждали встречи, назначенной в местечке Камас Хохлэнд, в ста пятидесяти милях от Виндхука.
У них ушло целых три дня лишь на то, чтобы выяснить, как туда добираться. Но и тогда они блуждали по полным опасностей дорогам, теряя путь и поменяв не меньше дюжины проколотых колес, кое-как засыпая на жесткой голой земле подле своего разбитого «фиата», пока наконец почти не доехали до цели.
Слепящее солнце катилось по безоблачному небосклону, освещая каменистую колею, на которой они тряслись и подскакивали, сидя в своем «фиате» и поднимая клубы рыжей пыли, разносимые едва заметным ветерком. Казалось, что ни жара, ни пыль, ни тяготы перехода на Анну никак не действуют. Гарри, ничуть не стыдясь, глядел на нее с нескрываемым восхищением и, возможно, втайне надеялся, что бесчисленным крутым поворотам не будет конца. Внезапно передние колеса занесло, «фиат», качнувшись, остановился у зияющей пропасти, открывшейся перед ними. Покрутив руль, Гарри выкатил машину назад на колею и
