Снова надевать куртку было опасно. Яд мог впитаться в чувствительную кожу под подбородком и вызвать язву или еще что похуже, но если он выбросит куртку, то окажется беззащитным перед завтрашним тропическим солнцем. Поколебавшись, он сложил куртку и привязал к поясу, решив выстирать ее при первой же возможности.
Подумав о воде, Шон тут же почувствовал жажду. Тяжелый подъем совершенно обезводил его, а фляга вместе с рюкзаком сейчас лежала где-то у подножия скалы. Ему необходимо было найти воду до завтрашнего полудня, но прежде нужно было как можно скорее убраться с открытой вершины скалы и найти укрытие.
Он встал, почувствовав, как ночной бриз охлаждает его мокрое тело. От выступа, на котором он стоял, к гребню вел пологий склон, по которому было бы не сложно вскарабкаться наверх. Однако Шон сделал это очень осторожно и, достигнув вершины, на несколько минут прижался к земле, так что над гребнем торчала только его голова.
Легкое облако скрыло луну, и Шон почти ничего не видел. Кустарник, растущий так густо на склонах, имелся и здесь, образуя впереди темную стену. До нее было около сорока ярдов каменистой земли, кое-где покрытой жесткой высокой травой.
Поднявшись с земли, Шон побежал вперед, пригибаясь как можно ниже, и был уже на полпути к зарослям кустарника, когда ему в лицо вдруг ударил луч света.
Он резко, будто налетел на каменную стену, остановился, инстинктивно вскинув руки, чтобы защитить глаза. Яркий свет бил прямо в лицо. Шон бросился в траву, распластавшись на каменистой земле.
Длинные черные тени тянулись за каждым валуном, а блеклая зимняя трава ярко блестела. Шон не осмеливался поднять голову. Он вжался в землю, беззащитный и беспомощный в этом беспощадном белом сиянии.
Он ждал, что что-то произойдет, но тишина не нарушалась. Даже обычные звуки ночных птиц и насекомых затихли, так что голос, наконец прогремевший из-за деревьев, усиленный и искаженный динамиком, потряс его, словно удар в лицо.
– Добрый вечер, полковник Кортни. – Это было сказано на хорошем английском языке с легким африканским акцентом. – Вы показали отличное время. Двадцать семь минут пятьдесят секунд от подножия до вершины.
Шон лежал не двигаясь, но его охватило горькое унижение. Они просто играли с ним.
– Однако не могу высоко оценить вашу осторожность. Что это вы сбросили со скалы? Грохот был как от груды старых жестяных кастрюль.
Тут говорящий сардонически усмехнулся и продолжал:
– А сейчас, полковник, если вы действительно отдохнули, не будете ли вы столь любезны встать и поднять руки над головой?
Шон не пошевелился.
– Прошу вас, сэр. Не тратьте понапрасну свое и мое время!
Шон продолжал лежать, лихорадочно прикидывая, не броситься ли назад через гребень.
– Очень хорошо, вижу, вас придется убедить. – Последовала краткая пауза, а затем Шон услышал тихий приказ, отданный на местном наречии.
Автоматная очередь разорвала землю в трех шагах от места, где он лежал. Он увидел огненные вспышки на фоне темных деревьев и услышал характерную очередь ручного пулемета «РПГ», похожую на звук разрываемой тяжелой парусины. Рой пуль скосил траву, подняв облако желтой пыли, хорошо видное в ярком свете.
Шон медленно поднялся на ноги. Луч света был направлен прямо ему в лицо, но он не стал отворачиваться или заслонять глаза.
– Руки вверх, прошу вас, полковник!
Шон подчинился. Торс его казался очень белым в свете прожектора.
– Приятно видеть, что вы в хорошей форме, полковник.
Две темные фигуры отделились от деревьев. Держась в тени, они обошли Шона с обеих сторон и встали у него за спиной. Боковым зрением Шон заметил, что они в полосатом камуфляже, а их автоматы «АК» нацелены на него. Он не обращал на них внимания, пока вдруг приклад одного из них не врезался ему между лопаток, да так сильно, что он рухнул на колени.
Голос в динамике отдал резкий приказ на местном наречии, видимо, запрещающий бить его, и солдаты, подойдя к Шону с двух сторон, заставили его встать. Один быстро обыскал его, отобрав нож, ремень и запасной мешок, и охлопал карманы. Затем они отошли, оставив его почти голым, если не считать шортов цвета хаки и ботинок. Теперь «АК» охранников были нацелены ему в живот.
Луч фонаря качнулся, когда держащий его человек появился из-за стены кустарника. Это был один из переносных армейских фонарей, питающихся от аккумуляторной батареи, которую человек несет на спине. Чуть позади него, держась в тени, шел второй человек с рупором.
Даже несмотря на слепящий свет армейского фонаря, Шон разглядел, что тот высок, худощав и движется с кошачьей грацией.
– Сколько лет, сколько зим, полковник Кортни! – Сейчас он был достаточно близко и мог не пользоваться рупором. Шон сразу узнал его голос.
– Порядочно, – согласился он.
– Тебе придется говорить громче. – Мужчина остановился в нескольких шагах от Шона и шутливо приставил руку к голове. – Ты ведь знаешь, я глухой на одно ухо, – продолжил он, и Шон иронически усмехнулся.
– Мне следовало постараться получше и оглушить вас и на второе ухо, товарищ Чайна.
– Да, – согласился Чайна, – пожалуй, нам действительно стоит вместе вспомнить о прошлом.
Он улыбнулся и показался еще более красивым, чем помнил Шон, очаровательным и любезным.
– Однако боюсь, вы немного задержали меня, полковник. Хоть и приятно встретить старого знакомого, я не могу больше тратить время на пустые разговоры. Если будет возможность, поговорим позже, а сейчас я должен идти. Мои люди позаботятся о вас.
Он повернулся и исчез в темноте. Шон хотел было спросить: «Мои люди, девушка, они в безопасности?» – но вовремя сдержался. С таким человеком лучше было не выказывать слабости, чтобы он не смог позже использовать ее в своих целях. Шон заставил себя молчать, а охранники тем временем подталкивали его вперед, используя для этого приклады ружей.
«Ничего, скоро мы присоединимся к главной колонне, – успокаивал себя Шон, – и я сам увижу, как там Клодия и Джоб».
Мысли о Клодии взбодрили его сильнее, чем это мог бы сделать глоток холодной родниковой воды.
Его охраняли десять человек под командой сержанта.
Очевидно было, что это отборные солдаты, поджарые и сильные, как волки из его ночных кошмаров. Вскоре они остановились на нахоженной тропе, окружили его и погнали трусцой в южном направлении.
Все его сопровождающие молчали. Это было жутко: в ночи – только звук их легких шагов, быстрое дыхание, скрип амуниции и острый запах потных тел.
По прошествии часа сержант дал знак остановиться. Шон указал на флягу на поясе ближайшего к нему партизана.
Тот обратился к сержанту. За все время это были первые услышанные Шоном слова, и он понял их. Боец говорил по-шангански. Шанганы – часть крошечного зулусского племени, разбитого королем Чакой в битве у реки Мхлатуза в 1818 году. В отличие от других предводителей мелких племен, их вождь Сошанган противился присоединению к империи Чаки и сбежал на север вместе со своими соплеменниками, чтобы основать собственное королевство вдоль границ сегодняшних Зимбабве и Мозамбика.
Шанганский язык был основан на зулусском, и Шон бегло говорил на этом языке, так как в нем было много общего с синдебельским. Многие в обслуге охотничьего лагеря Шона были шанганами и, как их далекие зулусские предки, благородными людьми.
Однако он ничем не показал своим конвоирам, что понял слова партизана.
–
– Дай ему, – приказал сержант. – Ты ведь знаешь, он нужен
