Этьен и его тень

— Что с вами? — спросил Кертнер.

— Каждая такая встреча… — Паскуале опустился на диванчик. — Я даже хлебнул граппы для храбрости. Посоветуйте, где взять запасные нервы?

Он настороженно оглядел каюту, Кертнер его успокоил:

— За этой стеной ваша каюта, там — Баронтини, ничего не слышно.

— Я лишь наполовину жив… — Паскуале вынул из-за пазухи небольшой пакет, завернутый в газету. — А тут еще этот груз!

— Какой? — Кертнер спрятал пакет.

— Вы видели, как грузили ящики от молотилок? А в каждом шестнадцать гробов. Бедные парни возвращаются домой в цинковых мундирах. А сколько итальянцев зарыто под Гвадаррамой? На моих мальчиков тоже цинка не хватило. Их неприкаянные тени бродят по пустыне… Покойников выгрузим в Специи, там меньше глаз и ушей, оттуда поплывем в Геную, там снова погрузим молотилки. И дома не придется побывать… Передайте Джаннине мой привет. Она снова привязала меня к жизни после гибели сыновей в Абиссинии. — Паскуале говорил с трудом: у него пересохло в горле, Кертнер налил ему газированной воды. — С появлением русских самолетов некоторые наши выходят из моды. «Патриа» уже привезла один «Мессершмитт-109». Самая последняя модель.

— Вы его видели?

— Собирали на одном аэродроме. Но немцы нас близко не подпускали.

— А техническая документация?

— Хранилась в сейфе капитана.

— Модель серийная?

— Кажется, опытная модель.

— Если вам в следующем рейсе удастся узнать какие-нибудь подробности, передайте мне привет через Джаннину…

Паскуале вышел из каюты Кертнера и заметил, что дверь наискосок из каюты № 19 приоткрыта. Паскуале схватился за сердце, превозмог внезапную слабость и срывающимся голосом сказал уже невидимому хозяину каюты № 12:

— Даже не представляете, сосед, как меня выручили! Повар в Альхесирасе помешался на перце, изжога страшнее морской болезни. Без вашей содовой я бы просто погиб. А «Патриа» привезла бы в Италию одним покойником больше. Доброй ночи, синьор…

Наконец «Патриа» пришвартовалась в порту назначения, в Специи. Перед тем как ступить на трап, Этьен прошел мимо Блудного Сына и Паскуале, не попрощавшись с ними. Но зато, сойдя на берег, он вежливо и очень долго прощался с подозрительным субъектом. Тот высматривал кого-то на пристани. Этьен понимал, что своим присутствием и своей болтливостью очень мешает субъекту заниматься слежкой за кем-то, но озорства ради продолжал болтать насчет графа Монте-Кристо. Знает ли мосье, что его соотечественник Дюма присвоил герою своей книги в качестве прозвища название итальянского острова? Это самый южный остров Тосканского архипелага…

Этьен нанял в порту извозчика и благополучно уехал на вокзал, не встреченный никем из непрошеных встречающих. Он предпочитал вернуться в Милан через Парму, не заезжая в Геную.

И, как всегда, когда Этьену удавалось избежать опасности, он, уже вернувшись в Милан, в свою контору, с удовольствием посмеялся над избыточной осторожностью Кертнера:

«Терпеть не могу трусов, которые из мухи делают слона, а потом продают слоновую кость…»

20

«25.8.1936

Наконец мы в состоянии выполнить вашу просьбу о замене. Кандидат уже подготовлен и в конце сентября может выехать и принять от вас дела. Естественно, некоторое время вам придется поработать вместе с ним, пока он не освоится с обстановкой. Ваш преемник хорошо знает французский, болгарский и турецкий языки. По диплому и по образованию — инженер-электрик. Просим сообщить свое мнение — какая «крыша» будет для него наиболее надежной. Привет от далекого Старика. Надеемся на скорое свидание. Надя и Таня шлют приветы.

Дружески Оскар».

21

До последней минуты Этьен сидел в зале ожидания первого класса, а на перрон вышел перед самым отходом поезда из Болоньи.

Багажа никакого, смахивает на провожающего. Он все поглядывал на вокзальные часы и очень внимательно, как бы выискивая кого-то, осматривался по сторонам.

Поезд тронулся, а он все продолжал настороженно оглядываться и вскочил на ступеньку последнего вагона уже на ходу.

Ступеньки тянулись вдоль вагонов, по ним можно перейти из конца в конец поезда. Этьен без удовольствия убедился, что прыгнул вовсе не последним. Еще несколько мужчин вскочили на движущиеся ступеньки, а какой-то молодой человек в шляпе ухарски прыгнул, когда вагоны шли уже ходко.

Этьен ехал не скорым поездом, как обычно и как ему надлежало ездить при его достатке, а пассажирским. Меньше опасений, что за ним увяжется провожатый.

Сидя у окна, Этьен увидел сквозь стеклянную дверь: по коридору вагона прошел молодой человек, которого он несколько раз видел в Болонье. Черные усики и шляпа, надвинутая на самые глаза. Вот наивность! Будто шляпа, надетая подобным образом, делает человека менее приметным.

«Усики» проследовали вперед по движению поезда.

Этьен вовремя отпрянул в угол переполненного купе и остался незамеченным.

Он выждал минуту, встал, открыл противоположную дверь, ведущую из купе наружу, на ступеньки, и двинулся, перебирая поручни, вдоль вагона, к хвосту поезда — совсем как «заяц», который увиливает от встречи с контролером.

Висунов множество, не пробраться ни вперед, ни назад. Впрочем, Этьена толкучка вполне устраивает. Дело в том, что из вагона в вагон переходил бродячий певец, а его сопровождали любители пения. Сегодня певец пользовался особенным успехом, он собрал немало чентезимо. Пассажир, висевший рядом на ступеньке, сообщил, что этот бродячий певец — будущий солист оперы в Болонье. Далеко разносилась неаполитанская песня, затем ария из «Любовного напитка».

Неторопливый поезд приходил в Геную рано утром.

Не доезжая одной остановки, Этьен перешел по платформе в первый вагон. Перед тем он сунул шляпу в карман, взял плащ на руку, так его труднее узнать в толпе. Он хотел как можно быстрее исчезнуть в Генуе с перрона. Вдруг «усики» не прекратили слежку?

Он благополучно вышел на знакомую площадь. В привокзальном сквере Этьена встретил бронзовый Христофор Колумб; иные деревья ему по плечо, иные выше головы.

В Болонье удобнее было прийти на вокзал налегке и не походить на пассажира. А сейчас, наоборот, удобнее было бы выглядеть пассажиром с поезда, и для того, чтобы сразу податься в отель, ему очень не хватало багажа, хотя бы портфеля.

Легче всего было бы нырнуть в подъезд отеля «Коломбия»: он как раз напротив вокзала, по правую руку. Но это слишком бойкое место, и если кто-нибудь вознамерится искать Кертнера в Генуе, он должен быть круглым идиотом, чтобы не начать с «Коломбии».