извещение совсем недавно. Но пока мы с вами можем обсудить детали соглашения.
Мма Рамотсве, предвкушая удовольствие, откинулась в кресле и оглядела бедно обставленную комнату.
— Похоже, дела идут не слишком хорошо, — произнесла она, добавив: — Здесь у вас.
— Почему? — возмутился Джеймсон Мопотсване. — На самом деле я зверски занят. Прихожу сюда в семь утра и ухожу не раньше шести вечера.
— Каждый день? — невинным тоном спросила мма Рамотсве.
Джеймсон Мопотсване бросил на нее свирепый взгляд.
— Да, — с вызовом ответил он, — каждый день, в том числе и в субботу. А иногда и в воскресенье.
— Вы, должно быть, очень заняты, — сказала мма Рамотсве. Адвокат, расценив эту реплику как шаг к примирению, улыбнулся, но мма Рамотсве продолжала: — Да, очень заняты, отделяя ложь ваших клиентов от случайной… случайной правды.
Джеймсон Мопотсване положил ручку на стол и уставился на мма Рамотсве. Как смеет эта нахалка так отзываться о его клиентах? Если она и впредь намерена грубить, ни о каких переговорах не может быть и речи. Пусть платят штраф по суду, хотя тогда его клиент получит деньги не сразу.
— Мои клиенты не лгут, — отчеканил он. — Во всяком случае, не больше других. Вы не имеете права заявлять, что они лжецы.
— Неужели? — мма Рамотсве подняла брови. — Возьмем, к примеру, вашего мистера Моретси. — Сколько у него пальцев?
Джеймсон Мопотсване устремил на нее надменный взгляд.
— Это низко — смеяться над увечьем, — презрительно бросил он. — Вы сами знаете, что у него девять пальцев или, если вам угодно, девять с половиной.
— Очень интересно, — продолжала мма Рамотсве. — В таком случае, как он мог три года назад получить компенсацию от страховой компании «Калахари» за потерю пальца на бензоколонке? Вы можете мне объяснить?
Адвокат застыл на месте.
— Три года назад? — переспросил он слабым голосом. — За палец?
— Да, — подтвердила мма Рамотсве. — Он потребовал четыре тысячи пула — странное совпадение, — а получил три тысячи восемьсот. Страховая компания дала мне номер заявления, на случай если вам захочется проверить. Они всегда рады помочь, если речь идет о мошенничестве с выплатами. Необычайно рады.
Джеймсон Мопотсване молчал, и мма Рамотсве внезапно пожалела его. Она не любила адвокатов, но он, как и все, пытался заработать на жизнь. Возможно, она была с ним слишком сурова. Кто знает, вдруг он содержит стариков-родителей?
— Покажите мне медицинскую выписку, — сказала она почти приветливо. — Было бы интересно на нее взглянуть.
Адвокат взял папку со стола и вынул лист бумаги.
— Вот, — сказал он, — производит впечатление подлинной.
Мма Рамотсве, бросив взгляд на выписку, кивнула.
— Так и есть, — сказала она. — Посмотрите-ка на дату, вот здесь. Ее замазали, а сверху напечатали новую. Нашему другу когда-то удалили палец, возможно, даже в результате несчастного случая. Но через некоторое время он просто взял бутылочку замазки, изменил дату и выдумал новый несчастный случай.
Адвокат взял лист бумаги и поднес к свету. Это было излишне: замазанное место и так бросалось в глаза при первом же взгляде.
— Странно, что вы не заметили подделку, — сказала мма Рамотсве. — Она видна невооруженным глазом, без всякой судебной экспертизы.
В этот постыдный для адвоката момент появился Моретси. Войдя в кабинет, он направился к мма Рамотсве и протянул ей руку. Она заметила обрубок пальца. Но пожимать руку не стала.
— Садитесь, — холодно произнес Джеймсон Мопотсване.
Моретси удивленно посмотрел на него, но подчинился.
— Так значит, вы та самая женщина, которая пришла заплатить…
— Она пришла не для того, чтобы платить, — оборвал его адвокат. — Эта женщина приехала из Габороне, чтобы спросить, почему вы не в первый раз требуете компенсацию за потерянный палец?
Мма Рамотсве не сводила глаз с лица Моретси. Даже если бы она не видела поддельной даты в медицинской выписке, удрученный вид выдал бы его с головой. Люди всегда пасуют перед правдой, лишь очень немногие способны ей противостоять.
— Не в первый раз?.. — пролепетал он.
— Да, — подтвердила мма Рамотсве. — Если верить вашим заявлениям, вы потеряли уже три пальца. А я вижу, что два чудесным образом отросли! Удивительно! Быть может, вы открыли новое лекарство для выращивания отрезанных пальцев?
— Три? — переспросил озадаченный адвокат.
Мма Рамотсве посмотрела на Моретси.
— Ну что ж, — сказала она, — сначала вы обратились в компанию «Калахари», потом… Постарайтесь вспомнить. У меня это где-то записано.
Моретси бросил умоляющий взгляд на адвоката, но не встретил в его лице ни малейшего сочувствия.
— В компанию «Стар», — еле слышно проговорил он.
— A-а, — произнесла мма Рамотсве, — благодарю.
Адвокат схватил выписку и помахал ею в воздухе.
— И вы собирались дурачить меня этой… грубой подделкой? И полагали, что это сойдет вам с рук?
Моретси молчал, мма Рамотсве тоже. Поведение адвоката, разумеется, ее не удивило. Это очень скользкие люди, даже если после их фамилии стоит юридическая степень.
— Так или иначе, — продолжал Джеймсон Мопотсване, — на этом ваши фокусы закончились. Вам грозит штраф за мошенничество. К тому же вам придется нанять для своей защиты кого-нибудь другого. Но не меня, мой друг.
Моретси посмотрел на мма Рамотсве. Та спокойно встретила его взгляд.
— Зачем вы это сделали? — спросила она. — Просто скажите мне, почему вы решили, что это сойдет вам с рук?
Моретси вынул из кармана носовой платок и высморкался.
— Я содержу своих родителей, — сказал он, — и сестру. У нее та болезнь, которая сегодня убивает всех подряд. Вы понимаете, о чем я говорю. А у сестры есть дети. Я должен их содержать.
Мма Рамотсве посмотрела ему в глаза. Она всегда доверяла своей способности читать по глазам, врет человек или нет, и поняла, что Моретси говорит правду. «Какой толк отправлять этого человека в тюрьму? — рассудила она. — Это только увеличит страдания других людей, родителей и несчастной сестры». Она знала, о чем он говорил, и понимала, что это означает.
— Хорошо, — сказала она. — Я не буду заявлять в полицию. И мой клиент не будет. Но взамен вы должны мне обещать, что больше никогда не станете лишаться пальцев. Вы поняли, о чем я говорю?
Моретси быстро кивнул.
— Вы добрая христианка, — пробормотал он. — Бог возьмет вас к себе на небеса.
— Надеюсь, — сказала мма Рамотсве. — Но иногда я бываю очень вредной. И если вы еще раз попытаетесь проделать этот трюк со страховыми компаниями, то легко в этом убедитесь.
— Я понимаю, — ответил Моретси. — Понимаю.
— Видите ли, — продолжила мма Рамотсве, бросая взгляд на внимательно слушающего ее адвоката, — в нашей стране есть люди, мужчины, которые считают, что у женщин мягкий характер и ими можно вертеть, как вздумается. Но у меня характер жесткий. Если вам интересно это знать, могу сообщить, что не далее как сегодня по дороге сюда я убила кобру. Огромную кобру.
— Ох, — произнес Джеймсон Мопотсване. — И как же вы это сделали?
