— Да, братцы, у нас в Кашире Ока — всем рекам река, — с гордостью отозвался Выборнов. — Мы привыкли купаться вдоволь.
У меня под рукой оказалась газета «Красная звезда*. Привлекла внимание статья о закончившихся воздушных боях на Кубани. Читали вслух до тех пор, пока не услышали слабое странное чмоканье, какое издает ребенок, сосущий пустышку. Вглядываемся в тень опустившихся к самой воде ивовых ветвей, откуда доносились звуки. И вдруг я замечаю шевелящееся серое пятнышко. В прозрачной воде плавал большой карп, общипывающий круглым, как у поросенка, ртом ветки. Рядом шевелились плавники другого, третьего…
Соблазн велик. Теперь уж грех не воспользоваться случаем. Тихо, чтобы не вспугнуть рыбу, я вынул пистолет, взвел курок и, тщательно прицелившись, выстрелил. Пуля взбудоражила воду. Когда всплески погасли, под ветками золотом отливала громадная рыбья туша. Карп лежал на боку и, медленно пошевеливаясь, опускался на дно. Миша бултыхнулся в воду. Через минуту он вышел из воды с зеркальным карпом.
— Смотрите, какой здоровый! — ликовал Сачков и, бросив добычу, взвел курок своего пистолета, а потом, шмыгая своим маленьким носиком, словно вынюхивая рыбу, стал носиться по берегу. Прогремело еще два выстрела.
— Промахнулся! — кусая губы, досадовал он.
Наш веселый отдых нарушил Архип Мелашенко, внезапно выскочивший из кустов.
— Всем срочно в штаб. Командир приказал, — кричал он на ходу.
— Зачем?
— Точно не знаю. Говорят, московское начальство приехало. Комдив тоже пожаловал. Будут инспектировать.
— Может, на фронт пошлют, — предположил Выборнов, — три месяца по тылам околачиваемся.
— Не плохо бы, — убирая пистолет в кобуру, поддержал Миша Сачков. Обычно веселое, беззаботное лицо его стало сразу серьезным. — Только жалко, не пришлось пострелять по конусу.
Тревогу Сачкова разделяли многие. Летали молодые летчики хорошо, а вот воздушной стрельбой никогда еще по-настоящему не занимались. Только здесь, в воронежских степных краях, впервые им довелось учиться воздушной стрельбе. В глазах отчетливо вставала картина вчерашнего летного дня.
Высоко задрав головы, летчики нетерпеливо смотрят в небо. Там за самолетом-буксировщиком, слегка колеблясь, словно подгоняемый ветром, плывет белый конус.
— Дрожишь? — спрашивает Сачкова капитан Рогачев, показывая на конус, приближающийся вслед за буксировщиком к аэродрому.
Миша натянуто улыбается.
— Должен попасть: целился хорошо, по всем правилам науки. Штук пять есть!
— Наверняка попал, — звонко поддерживает его Выборнов. Он тоже стрелял вместе с Сачковым. — Вон как тяжело тянется, в нем, наверное, сидит полпуда пуль.
Когда буксировщик, проходя на низкой высоте, поравнялся с нами, раздались возгласы: «Бросай!.. Протянешь!»
— Не галдите! — басовито прикрикнул на подсказчиков капитан. — Там летчик сидит, а не какой-нибудь мешок с песком, не хуже вас знает дело.
«Колбаса» упала метрах в пятидесяти, и летчики, обгоняя друг друга, бросились к ней.
Тут равнодушных не было. Ведь по дырочкам от пулевых пробоин в грубом полотне определяется в конечном итоге летное мастерство. Истребитель, не умеющий стрелять, — это не истребитель.
Летчики сразу же вытянули полотнище и аккуратно расправили складки.
На минуту наступила тишина.
Сачков и Выборнов усердно ползали по суровому холсту, стараясь отыскать свои попадания.
— Есть! — радостно крикнул Выборнов, найдя пробоину. А глаза с надеждой отыскивали еще, но тщетно: отверстий больше не было.
Сачков понуро отошел в сторону. Миша, до сего дня считавший себя подготовленным летчиком, разочарованно махнул рукой.
— Не повезло. Все мои пули ушли «за молоком».
Ему, опытному инструктору, было не по себе.
Но вот сбросили второй конус. Смотрим, он весь изрешечен пулями. Другие летчики поработали отлично.
— Молодцы, — от души сказал Сачков…
Миша упорно стремился, как сам говорил, «ликвидировать свою огневую немощь». Но разве это так просто? Воздушная стрельба требует длительного труда, рывком тут ничего не достигнешь. А времени осталось так мало!
…До обеда с летчиками беседовали инспектора Военно-Воздушных Сил Наркомата Обороны полковник А. Семенов и подполковник Е. Соборнов. Весь полк готовился к летно-тактическому учению.
Гитлеровцы после зимнего поражения, мобилизовав всю экономику и людские резервы Европы, вновь начали подготовку к наступлению. Выбор пал на центральный участок советско-германского фронта. Линия обороны здесь обозначалась тремя большими выступами. Наш, Курский, глубоко врезался в немецкую оборону. На флангах этой дуги нависали вражеские выступы: с севера — Орловский, с юга — Белгородско-Харьковский. С этих двух направлений гитлеровцы и собирались нанести летом 1943 года встречные танковые удары на Курск с целью окружения и уничтожения наших войск, закрепившихся внутри Курской дуги. Вот что провозглашал Гитлер в своем приказе 15 апреля (об этом документе мы, разумеется, узнали позже): «Я решил, как только позволят условия погоды, осуществить первое в этом году наступление „Цитадель“. Это наступление имеет решающее значение. Оно должно быть осуществлено быстро и решительно. Оно должно дать нам инициативу на весну и лето. Поэтому все приготовления должны быть осуществлены с большой осторожностью и большой энергией. На направлениях главного удара должны использоваться лучшие соединения, лучшее оружие, лучшие командиры и большое количество боеприпасов… Победа под Курском должна явиться факелом для всего мира».
Операцию «Цитадель» гитлеровцы готовили в глубокой тайне и очень тщательно. Чтобы ввести в заблуждение советское командование, они начали демонстративные действия на Кубани. Оккупанты не только упорно обороняли Таманский полуостров, но и сами не раз атаковали наши войска. Сосредоточив на юге большое количество бомбардировщиков и истребителей, они пытались добиться полного господства в воздухе и отвлечь нашу авиацию от Курска. Вся эта затея провалилась. Враг потерял на Кубани более тысячи самолетов, не добившись никаких успехов.
Советская разведка заблаговременно вскрыла замыслы противника на Курской дуге. Мы располагали достаточными силами для упреждения удара врага, но Ставка Верховного Главнокомандования сочла целесообразным противопоставить врагу заранее подготовленную глубоко эшелонированную оборону.
Армия неприятеля представляла все еще грозную силу. Ее общая численность достигала более десяти миллионов человек — почти столько же, сколько насчитывала она перед началом летнего наступления 1942 года. Для оснащения фронта боевой техникой фашисты мобилизовали колоссальные экономические ресурсы всей оккупированной Европы. Это дало им возможность не только восполнить потери, но и получить более совершенное оружие, в частности новые танки «тигр» и «пантера», самоходные орудия «фердинанд», истребители «Фокке-Вульф-190».
Сокрушить мощную группировку врага под Курском лучше всего, когда гитлеровцы вылезут из железобетонных укрытий и подставят себя под заранее подготовленный огонь наших войск.
Время тоже работало на нас. С каждым днем крепли наши силы. В тылу оккупантов все шире разгоралось пламя партизанской войны. Тяжелые поражения на советско-германском фронте резко обострили противоречия между странами гитлеровского военного блока. Народы порабощенной Европы поднимались на борьбу против ненавистного врага. Фашистская военная машина переживала кризис.
И снова в бой
В ночь полк подняли по тревоге. В чем дело, никто не знал, но по всему чувствовалось — длительному затишью пришел конец.
Землю окутала густая предрассветная темнота. Темь до того ощутима физически, что, идя на голос к
