Будьте уверены!
Василяка с четверкой летит рядом со штурмовиками. Выше — пара старшего лейтенанта Вахлаева. Задача шестерки, состоящей из двух групп, простая: не допустить ни одного истребителя противника к «илам». Мы с Тимоновым находимся в третьей группе — группе свободного полета. Такого порядка для прикрытия штурмовиков — в три яруса — раньше не применяли. Летали двумя группами. Одна находилась выше. В ее задачу входило сковать боем истребителей противника. Если же ей сделать это не удавалось и враг прорывался ближе к «илам», то вступала в действие группа непосредственного прикрытия. Теперь есть еще третья группа. Как бы находясь в резерве, она вступает в бой последней и только в том случае, когда станет ясно, что две первые группы истребителей не в состоянии прикрыть штурмовиков. Для этого мы и идем на отшибе от всех, словно ничего общего и не имеем с прикрытием «илов».
Штурмовики, чувствуя близкую опасность, плотно сомкнулись. Стрелки в высоких кабинах, готовясь к отражению атак истребителей противника, вскинули пулеметы. Кажется, горбатые тела «ильюшиных», как это бывает с человеком, приготовившимся к прыжку, еще более ссутулились.
Все понимают обстановку и в молчаливом напряжении приготовились к бою. Нервы и мозг — на взводе. Главное сделано: возможный маневр фашистов разгадан. Теперь только зоркость и зоркость! От нашей бдительности зависит успех боя.
Вот мы перешагнули передний край. Вражеская земля встретила нас сильным огнем мелкокалиберных зенитных пушек. Белые шарики разрывов затолпились вокруг «илов». Истребители сопровождения летят выше, и до них снаряды не достают, да и противник по ним не стреляет. Главная опасность для немцев — штурмовики.
Удачно миновав обстрел, «ильюшины» перешли в пикирование на укрытые артиллерийские батареи, мешающие продвижению наших войск. В это время стремительно выскочили из-за облаков «мессершмитты» и «фокке-вульфы». Четверка «мессов» сразу бросилась на пару Вахлаева, а «фоккеры» — на звено Василяки.
Враг рассчитывает на внезапность. Глядя, как сыплются фашисты, холодок сомнения вкрадывается в душу: а вдруг наши не успеют отвернуться от удара? Промаха не будет. На каждом немецком истребителе по три-четыре пушки да вдобавок еще и пулеметы.
Раньше всего снаряды настигнут пару Вахлаева. «Саня! Не просмотри!» Но и от четверки Василяки «фоккеры» тоже близко.
Мы с Тимоновым пока только наблюдаем. И вдруг «яки», точно автоматы, мгновенно раздвинулись в стороны. Фашисты на какую-то секунду замешкались и, проскочив вперед, поставили себя под огонь всей нашей шестерки. Враг тут же хочет исправить оплошность и горкой пытается снова уйти вверх. Но у «яков» тоже есть скорость для горки, а противник так близко. Небольшой доворот — и разноцветные струи прошили несколько машин. Пара Вахлаева сразу сбила «мессершмитта». От удачной очереди командира полка майора Василяки задымил «фоккер» и вышел из боя. Другой «фоккер», не рассчитав, наскочил на пушки «илов» и, как электрическая лампочка от перекала, лопнул, блеснув искрами огня и кусочками металла.
У нас самая выгодная позиция: находимся с Тимоновым в стороне и выше противника. Удачней момента для атаки не выберешь. Одно плохо: вся наша шестерка «яков» скована боем. А вдруг сейчас какой-нибудь истребитель противника подкрадется к штурмовикам? Кто отобьет? Только мы.
Внимательно слежу за обстановкой. Внизу подбирается к «илам» какая-то пара маленьких самолетов. Их темная зелено-желтая окраска сливается с фоном местности и сверху очень плохо видна. Наших истребителей там быть не должно. Значит, враг! Вот она, новая-то тактика! Для нашей пары эти два самолета — прекрасная мишень. К тому же и летят они, как всегда: ведомый почти в хвосте у ведущего. Такой строй ограничивает осмотрительность и мешает взаимной выручке. Атаковать их одновременно с Тимоновым? Не выйдет, пожалуй. Верхние истребители противника могут ринуться на помощь. Удобнее всего сбить обоих мне одному, а Коля пусть прикрывает. Для этого нападать нужно снизу — фашисты не заметят, ведь передний не видит, что делается сзади у ведомого. В этом и состоит недостаток подобного построения пары истребителей.
Плавно кладу самолет на крыло и отвесно проваливаюсь вниз. Скорость быстро растет, противник приближается. Нужно рассчитать так, чтобы при выводе из пикирования оказаться в хвосте у заднего самолета и ниже. Только при этом условии он не заметит меня, и я расстреляю его, а потом, используя скорость, моментально догоню ведущего.
Уверен, что если кто-либо и попытается заступиться за эту пару, то Тимонов прикроет меня.
Расчетливо вывожу самолет из пикирования. А земля? Противник летит очень низко, поэтому нужно выводить резче, а то не успею и врежусь в землю.
Сильнее тяну ручку на себя, и вот уже прямо передо мной тонкие, как бумага, крылья «мессершмитта» и тонкий фюзеляж. Постепенно они становятся все толще и толще. Пора!.. Струи огня прошили металл. Что с ним стало? Не вижу. «Як» перескакивает «месса». Впереди — ведущий. А вдруг ведомый немец не сбит? Ведь он теперь сзади и может полоснуть меня? Опасно. Передний вражеский истребитель доворачивается к замыкающим «ильюшиным». Штурмовики выше и не могут по нему вести огонь из турельных пулеметов. Секунда — и враг сделает свое дело. Только бы успеть! Если я и не добил ведомого фашиста, Николай должен прикончить его. А если нет? Может, верхние самолеты противника пришли на помощь? Тогда я буду сбит. Все эти тревожные мысли разом промелькнули в голове.
Фашист вот-вот начнет стрелять. Тороплюсь. Ловлю врага в прицел — еще далеко. Промахнусь. Зато отпугну. А вдруг нет? Гитлеровец не заметит моей трассы и собьет «ила». Дальность большая, поэтому тщательно целюсь. Нужно обязательно хоть одну пулю, хоть один снаряд да всадить в него. Даю длинную очередь. Недобитый враг рванулся вверх. Я рывком за ним. Противник рядом, мой «як» почти уперся в хвост «мессершмитта». Целиться уже незачем. Очередь в упор — и отскакиваю. Сзади — никого. Коля на своем посту — правее и выше. Вздох облегчения. Теперь можно и оценить, что произошло.
Верхние вражеские истребители скрываются за облако. Они, видимо, и не пытались помочь нижней паре. Фашистским пилотам чужд принцип товарищества: один за всех — все за одного. Сбитый парой Вахлаева самолет факелом горит в воздухе. Подбитый Василякой «фоккер», пуская полосы дыма, приближается к изрытой земле. В воздухе, где от меткой очереди нашего штурмовика разлетелся вражеский истребитель, стоит облако гари. «Месс», который остался сзади меня, уже плюхнулся в окопы. Атакованный мной второй фашистский истребитель опускает нос и падает сзади штурмовиков.
В небе снова спокойно. Воздушный бой стих.
Схватка длилась какую-то минуту. А сколько событий, сколько ожидания и напряжения!
«Мессеры» и «фоккеры» теперь только пугливо выглядывают из-за облаков, не осмеливаясь напасть на нас. Они понимают, что расчет на нашу невнимательность не удался. А когда стороны познают друг друга в боях, главным условием победы становятся воля и упорство в борьбе. Фашистам этого-то как раз сейчас и не достает.
Шестерка наших истребителей летит прежним порядком, точно и не было никакой потасовки. С Тимоновым мы снова уходим вверх и далеко в сторону. Вряд ли противник может сейчас подумать, что наша пара по замыслу летит в одной группе с шестеркой «яков» и штурмовиками. Зато нам, не связанным ни местом, ни определенной задачей, со стороны все видно. В нашем поле зрения и «ильюшины», и «яки», и земля. Вот вдогонку штурмовикам вьются белые шарики разрывов мелкокалиберной зенитной артиллерии. По вспышкам огня определяю, откуда она бьет. Ныряем вниз — и пушки замолкают.
— Сделаем еще заход! — протяжно и как-то торжественно командует ведущий «илов».
— Правильно! — слышен одобрительный голос Василяки…
Сколько раз приходилось подниматься в воздух, драться с противником, но все равно один бой не похож на другой, неповторим, всегда воспринимается по-разному.
Сегодняшние бои мне особенно дороги, от их результата испытываю счастливое удовлетворение. Сами не получили ни одной царапины, а уничтожили восемь вражеских самолетов. На мою долю пришлось три. И это в первый день после выздоровления!
Каждый понимает, что успехи — результат согласованных усилий и на земле, и в воздухе. Вот техник Мушкин с оружейницей Никитиной, забыв все на свете, вдохновенно готовят самолет к завтрашнему дню. Недалеко от стоянки трудятся колхозники, укладывая снопы в арбы, запряженные быками и коровами. Все с увлечением работают. И радостно сознавать, что в этом великом общем труде есть и твоя доля.
Майор Василяка встречает нас на КП улыбкой. Он впервые за время Курской битвы одержал ныне
