— Давай попробуем вот это, сдвинься туда немного.
Кейтлин последовала его указанию и передвинулась к другой стороне кровати. Она автоматически открыла глаза и затем быстро закрыла их в смятении. Роб склонился прямо над ней, его лицо находилось очень близко. Внезапно к боли присоединилось ускоренное сердцебиение.
— Что?..— открыла она в удивлении рот.
— Это один из самых прямых способов передачи энергии, — просто сказал он. — А тебе много понадобится.
Отсутствие замешательства или неловкости с его стороны помогло ей. Кейтлин закрыла глаза и замерла, когда он приложил свой лоб к ее, их губы почти касались.
— Получилось,— пробормотал он. Его рот фактически задевал ее, но, казалось, он этого не замечает. — А сейчас думай о том месте, где болит. Сосредоточься на нем.
Еще минуту назад она не была способна думать о чем-то, кроме этого. Но теперь… Кейтлин полностью ощущала Роба. Она не хотела двигаться или дышать. Она могла чувствовать все его тело, даже притом, что только его лоб касался ее.
«Третий глаз напротив третьего глаза», — подумала она, ощущая головокружение.
Затем внезапно появилось новое чувство, которое вытеснило все ее мысли о физическом состоянии. Это было настолько новым, что она никоим образом не могла это классифицировать.
Это не было похоже не зрение, осязание или вкус, но затуманенный мозг Кейтлин пытался интерпретировать это таким образом.
Если бы это было зрение, это были бы миллионы сверкающих огоньков, которые светились и блестели бы как драгоценные камни. Подвижный, меняющийся узор многоцветных искр, проблесков и вспышек.
Если бы это было осязание, это было бы давление. Но не неприятное давление, а то, которое смыло ее головную боль. Подобно реке, бегущей сквозь сознание, очищающей все застоявшееся, свернувшееся и гниющее.
Если бы это был вкус, это была бы свежая, чистая вода, которую она бы жадно выпила, как измученный бегун, чей рот был полон удушающей пыли.
Ощущение было возбуждающим и сокрушающим. Оно не просто забрало боль, оно наполнило ее жизнью.
Кейтлин не знала, как долго она пролежала, поглощая живительную энергию. Спустя какое-то время она поняла, что Роб медленно садился. Девушка открыла глаза.
Они посмотрели друг на друга.
— Я... спасибо, — сказала Кейт едва ли громче шепота.
Она ожидала, что он улыбнется и кивнет, вместо этого он моргнул, Кейтлин впервые видела его неспособным подобрать слова.
А затем, пока они смотрели друг на друга, произошла простая вещь. Никто из них не отвел глаза. С обычными друзьями ты всегда отводишь глаза через какое-то время или начинаешь говорить.
Но Роб и не говорил, и не отводил глаза.
Глава 8
Воздух между ними, казалось, мерцал. Создавалось впечатление, что Роб увидел ее впервые. И даже более того… Создавалось впечатление, что он увидел
Выражение его лица говорило о том, что он находился на грани величайшего открытия в своей жизни.
— Кейтлин, — прошептал он, его голос трепетал, он был полон вопросов и почти напуган.
Кейт не могла говорить, они оба были на пороге чего-то такого большого, меняющего, что это пугало ее. Это навсегда все изменит. Но она хотела этого. Хотела, чтобы это произошло.
Казалось, вся вселенная затаилась и ждала, задержав дыхание.
Но Роб не двигался. Он был на грани открытия, но еще не совершил его.
«Надо помочь ему, — думала Кейтлин. — Он все еще не понимает, что происходит».
Это должна быть она. Та, кто покажет ему, поможет сделать тот первый шаг, если, конечно, она этого хотела. А она хотела. Кейт внезапно почувствовала спокойствие и ясность. В ее голове была четкая картина того, что должно было случиться.
Она возьмет его лицо в руки и поцелует, очень нежно. А Роб посмотрит на нее в таком сильном изумлении. Абсолютно наивном, но не глупом. Робу не нужно много времени, чтобы понять. После того, как она поцелует его второй раз, изумление превратиться в проясняющееся удивление. Его золотые глаза начнут медленно гореть, так же, как они горят когда он зол... но теперь по совершенно другой причине.
Он обнимет ее и поцелует, очень легко, и энергия, целительная энергия, будет протекать между ними. И все будет удивительно.
Задержав дыхание, Кейтлин потянулась, чтобы коснуться лица Роба, видя только свои изящные руки художника у него на подбородке. Даже этот легкий контакт заставил танцевать искры на ее ладони. Все казалось таким простым и естественным, как будто она знала, что делать, не задумываясь. Как будто она всегда это знала, как будто это знание всегда было где-то внутри нее.
Представьте, Кейтлин Холодную, понимающую, что она должна делать, и настолько уверенную. Все вот-вот произойдет.
Затем голоса ворвались в ее мечты. Смеющиеся, обычные голоса, которые вообще не принадлежали ее прекрасному новому миру, где она сейчас обитала. Кейтлин взглянула в замешательстве.
Льюис и Анна были прямо за дверью. Габриэль стоял позади них.
— Эй, Кейт, — начал Льюис весело. А затем, увидев ее лицо, продолжил: — Ой.
Темные глаза Анны были удивленными и извиняющимися.
— Мы не хотели мешать, — сказала она, хватая Льюиса за плечо, как будто собираясь отодвинуть его.
— Чуток терапевтического прикосновения в темноте? — любезно спросил Габриэль.
Мрачное разочарование нахлынуло на Кейтлин. Понимание и удивление, написанные на лице Роба, исчезли.
Это было таким хрупким, чем-то похожим на то, что только что должно родиться, чем на то, что уже существовало. И теперь все это исчезло.
Вырвано. Остались только обычные доброта и забота Роба. Его привязанность к Анне и Льюису. И его ненависть к Габриэлю.
— У Кейт была головная боль, — сказал он, поднимаясь, чтобы встать лицом к Габриэлю. — Если это тебя касается.
— Кажется, сейчас ей лучше, — обратил внимание Габриэль и, осмотревшись, остановил взгляд на Кейтлин. Та одарила его убийственным взглядом.
— Мне бы стало лучше, если бы меня оставили в покое.
— Мы просто проходили мимо, — сказала Анна. Она бросила на Кейт взгляд полный раскаяния. — Ну же, Льюис.
— Точно, — сказал Роб, а затем, к полному разочарованию и неверию Кейт, он и сам вышел за дверь. — Хочешь, чтобы я закрыл ее? — спросил он.
Если бы это была уловка, чтобы убедится, что Габриэль и остальные ушли, Кейтлин поняла бы. Но это не было уловкой. Роб полностью вернулся к своему обычному состоянию. Единственное чувство, которое она могла видеть в его глазах, было братской любовью.
И не было ни одного способа снова достучаться до него, вернуть все, как было. По крайней мере, на сегодня, все было кончено.
Она не знала на кого сердиться: на Габриэля и остальных, или же на самого Роба. Она была готова
