– Да славится Господь Бог в его истинной силе и мудрости, – хором поддержали знатные гости.
Новость, что британские войска покинули территорию Судана, стала для Ребекки полной неожиданностью и повергла ее в уныние. Несмотря на падение Хартума и неудачную атаку речной флотилии, она все еще лелеяла слабую надежду, что в один прекрасный день британские войска пройдут торжественным маршем по Омдурману и освободят их. И вот теперь от этой надежды не осталось и следа. Значит, им с Эмбер никогда не суждено освободиться от этого мило улыбающегося монстра, которому они всецело и безраздельно принадлежат не только телом, но и душой. Она попыталась отогнать эти мрачные мысли, туманящие сознание.
Надо набраться сил и вынести все испытания не только ради себя, но и ради Эмбер. Вынести любой ценой, чего бы это ни стоило, – все унижения, оскорбления и противоестественные дикарские привычки. Ради самой жизни.
Резко вздрогнув, она осознала, что Махди обращается к ней. Горе туманило сознание, но Ребекка взяла себя в руки и сосредоточилась на его словах.
– Я хочу отправить послание твоему правителю, – сказал он. – Ты сама напишешь его от моего имени. Что тебе для этого нужно?
Девушка растерялась от столь неожиданной просьбы. Она думала, что с ней будут обращаться как с рабыней или проституткой, а не как с секретарем, но назвала ему все, что требуется для исполнения его желания. Махди позвонил в колокольчик, лежавший у изголовья его ангареба, и в зал тотчас вошел визирь и распластался перед господином в величайшем почтении. Получив приказ, он вернулся через несколько минут с тремя рабами, которые принесли небольшой стол и письменные принадлежности, захваченные дервишами в бельгийском консульстве. Поставив все это перед Ребеккой, рабы принесли четыре масляные лампы, поскольку солнце уже клонилось к закату и близились сумерки.
– Напиши на своем родном языке то, что я тебе скажу, – приказал Махди. – Как зовут твою королеву? Я слышал, твоей страной управляет женщина.
– Да, это королева Виктория.
Махди выдержал паузу, собираясь с мыслями, и продиктовал:
– «Виктория Английская, знай, что к тебе обращаюсь я, Мухаммед Махди, посланник Бога. Ты имела глупость противопоставить моей мощи свою армию крестоносцев, не ведая, что я нахожусь под покровительством самого Аллаха и поэтому никогда не терплю поражения в битвах. Твое войско разбито и рассеяно, как солома на ветру. Твоя мощь в этом мире полностью разрушена. Посему объявляю тебя своей рабыней и вассалом». – Он помолчал и добавил, обращаясь к Ребекке: – Ты должна писать только то, что я тебе говорю. Если же добавишь что-нибудь свое, я прикажу тебя выпороть.
– Я ваша собственность и никогда не позволю себе нарушить вашу высочайшую волю.
– Тогда напиши своей королеве: «Ты вела себя неразумно по невежеству. Ты не знала, что мои слова и мысли на самом деле являются словами и мыслями самого Бога. Тебе ничего не ведомо об истинной вере. Ты не понимаешь, что Аллах – единый Бог на земле, а Мухаммед Махди – его истинный пророк. Если ты не осознаешь свои грехи и не раскаешься, то будешь вечно гореть в аду. Слава Аллаху, Он милосерден и предоставляет тебе такой шанс. Он готов простить тебя, если ты немедленно прибудешь в Омдурман и падешь ниц передо мной, если поставишь свои армии и подданных под мое начало, если положишь к моим ногам все свои богатства, если откажешься от своих лживых богов и засвидетельствуешь, что нет Бога, кроме Аллаха, а я его истинный пророк. Я возьму тебя в жены, и ты родишь мне много замечательных сыновей. Я стану твоим защитником, а Аллах приготовит тебе место в раю. Если же ты отвергнешь эти предложения, вся твоя нация будет повержена, а сама ты будешь гореть в аду во веки веков. Это говорю тебе я, Мухаммед Махди, и это слова Бога, которые Он вложил в мои уста».
Махди откинулся назад, довольный своим посланием, и сделал знак, что закончил.
– Вы создали настоящий шедевр, – первым нарушил тишину халиф Абдуллахи. – Ваши слова несут силу и мощь Господа Бога. Их вышьют на ваших знаменах и пронесут по всему миру.
– Нет сомнений, что сам Аллах вложил в ваши уста эти драгоценные слова, – согласился с ним Осман Аталан. – Я буду вечно благодарить Бога за доставленную мне честь услышать их из ваших уст.
А Ребекка подумала в этот момент, что, если когда-нибудь узнают, что именно она написала это предательское послание, ее заточат в лондонский Тауэр до конца жизни. Не поднимая глаз от бумаги, она решила, что в Омдурмане вряд ли найдется человек, умеющий читать по-английски, и не долго думая приписала: «Написано по принуждению Ребеккой Бенбрук, дочерью британского консула Дэвида Бенбрука, казненного дервишами вместе с генералом Гордоном. Боже, храни королеву». Она знала, что идет на серьезный риск, но игра стоила свеч, поскольку оправдывала не только ее поступок, но и объявляла цивилизованному миру о ее унизительном положении.
Ребекка протянула бумагу Махди, не поднимая на него глаз.
– О, святейший, все ли я сделала правильно? – покорно прошептала она.
Махди взял послание, и по его бегающим глазам девушка поняла, что он пытается прочесть латинские буквы с нижней строки до верхней, причем читает как в арабском письме – справа налево. Он никогда не поймет, что она написала, и, скрывая невежество, ни за что не покажет это послание другому человеку для перевода.
– Да, все правильно, – удовлетворенно кивнул он, и Ребекка с трудом подавила вздох облегчения. Махди протянул листок халифу Абдуллахи: – Запечатай и позаботься, чтобы как можно скорее доставили хедиву в Каир. А он переправит этой королеве, которую я согласен взять в жены. – Он махнул рукой. – Оставьте нас, я хочу уединиться с этой женщиной.
Они встали, отвесили низкий поклон и попятились к лестнице, ведущей к выходу.
Ребекка осталась наедине с пророком самого Аллаха, скованная острым приступом страха. Она почувствовала, как предательски дрожат ее руки, и сжала их в кулаки.
– Подойди поближе! – приказал Махди. Ребекка поднялась из-за письменного стола и, приблизившись, опустилась на колени. Он провел пальцами по ее волосам, и прикосновение показалось ей на удивление нежным. – Ты альбиноска? Или в твоей стране все женщины имеют такие золотистые волосы и голубые, как безоблачное небо, глаза?
– В моей стране я ничем не отличаюсь от других женщин. Мне жаль, что это вам не нравится.
– Мне очень нравится, – заверил Махди.
Ребекка стояла перед ним на коленях, и ее глаза находились на уровне его бедер. Она посмотрела на его белоснежную джиббу и вдруг заметила под ней легкое движение, в том самом месте, где скрывается мужское достоинство. Это было мощное движение тела, живущего собственной жизнью.
«Его мужской орган просыпается», – подумала она и чуть было не рассмеялась от абсурдности подобного предположения. Казалось совершенно невероятным, что у пророка Аллаха между ног болтается такой же член, как и у других смертных мужчин. Она вдруг поняла, как близко подошла к краю бездны, и усилием воли взяла себя в руки.
– Сквозь твое тело можно видеть свет лампы, – сказал Махди и, сжав пальцами мочку ее уха, повернул к свету. Ребекка покраснела от смущения, и он мгновенно заметил произошедшую с ней перемену. – Ты похожа на маленького хамелеона, потому что твоя кожа меняет цвет в зависимости от настроения. Это замечательно и очень соблазнительно.
Он притянул ее к себе, слегка прикусил мочку уха и вдруг начал сосать ее, словно младенец материнскую грудь. Ребекка вздрогнула от неожиданности и какого-то странного чувства, охватившего все ее женское естество. Ее набухшие соски проступили сквозь мягкую ткань шелка, выдавая неодолимое желание.
– Ах! – воскликнул он, заметив ее реакцию, и улыбнулся. – Все женщины разные, но в то же время совершенно одинаковые. – Он обхватил ее правую грудь рукой и сжал двумя пальцами сосок. Ребекка снова охнула, а Махди распахнул ее платье, освобождая затвердевшие от возбуждения соски. Он не спешил, как искусный жених, хорошо знающий, что делать со своей невестой. Его движения были мягкими, словно он боялся испугать ее.
Она поняла, что это опытный любовник. Еще бы, ведь у него более трехсот жен и наложниц! Ребекка очень старалась не показать ему своего отношения к происходящему, но когда он прикусил зубами ее сосок, как до этого мочку уха, задрожала всем телом и быстро, прерывисто задышала. Она еще пыталась остановить поток сладострастия, растекавшийся от сосков по всему телу, но уже плохо контролировала
