воспользуются рождением новой луны.
Пока Гордон внимательно рассматривал лунный календарь, пытаясь определить фазы луны, Дэвид Бенбрук – третий человек в его кабинете – высказал свои соображения по поводу планируемой операции.
– Дядя Якуба действительно очень храбрый человек. Я хорошо знаю его и думаю, ему можно доверять. Он служил у меня с тех пор, как я впервые прибыл в Хартум. Его информация всегда была точной и в высшей степени надежной. – Дэвид сидел на стуле у окна. В последние дни он проводил немало времени в обществе генерала, хотя никогда не считал его своим другом. Просто видел, что тот отдает все силы защите города, и решил поддержать его добрым советом.
Пока генерал Гордон переговаривался с Дэвидом, Пенрод пристально следил за выражением его лица, стараясь не выдавать своего интереса. Даже в этой относительно спокойной обстановке генерал выглядел истощенным. Уголок его правого глаза нервно подергивался, хотя он держал себя в руках, однако с каждым днем становился все более жестким и беспощадным к своим подчиненным. Иногда Пенроду казалось, что таким образом генерал пытается предотвратить трагедию города и не допустить пораженческих настроений среди местных жителей. Неужели он и в самом деле полагает, что может заставить их подчиниться и напугать вторжением дервишей, если эти люди сейчас живут так плохо, что хуже при новой власти им уже не будет? С другой стороны, Пенрод был рад, что Гордон наладил нормальные отношения с Дэвидом. Тот намного деликатнее и человечнее и, возможно, окажет на генерала благотворное влияние.
Он отбросил все эти мысли, когда Гордон вдруг вскочил и резко повернулся к нему.
– Давайте спустимся в порт, капитан Баллантайн, и посмотрим, как вы подготовились к отражению возможного нападения дервишей.
Пенрод знал, что было бы непростительной глупостью со стороны генерала показываться сейчас на участке возможного нападения. Слишком много шпионов следят за каждым его шагом, да и сами дервиши не настолько глупы, чтобы не ожидать от него какой-нибудь пакости. Однако еще большая глупость – спорить с генералом в эту минуту.
Правда, Пенрода утешало, что генерал Гордон – старая хитрая лиса – вряд ли позволит обвести себя вокруг пальца. Он не подвергнет риску планируемую операцию. Перед тем как покинуть дворец, генерал снял свою привычную феску, нахлобучил огромный тюрбан, закрывший почти половину его лица, а поверх военного мундира напялил старую, покрытую жирными пятнами галабийю. Издалека он походил на обычного законопослушного жителя Хартума.
Но несмотря на все меры предосторожности, Гордон не рискнул появиться на парапете форта, когда они спустились в речную гавань и стали осматривать оборонительные сооружения. Вместо этого он со свойственной щепетильностью и дотошностью осматривал редуты и придирчиво ощупывал стены, заглядывая в амбразуры, выходившие на самый опасный участок оборонительной линии. Затем он направился к шестиствольным пулеметам «гэтлингс» и скрупулезно изучил место предполагаемой ловушки для врагов. Осмотрев стволы пулеметов и механизмы управления, он увидел в прицел так называемую мертвую зону, куда не долетали пули. Не долго думая генерал вылез из пулеметного гнезда, спустился вниз и остановился на том самом месте, где, по его мнению, должны находиться дервиши во время атаки. Затем поразмыслил, подошел чуть ближе к пулеметному гнезду и приказал:
– Ну-ка направь на меня пулемет!
Пулеметчик стал опускать стволы вниз, пока они не уперлись в верхнюю часть стены.
– Нет, генерал, вы подошли слишком близко, – покачал он головой.
– Капитан Баллантайн! – грозно прикрикнул Гордон, явно довольный, что выявил ошибку своего подопечного. – Если дервиши прорвутся к этому месту, то наверняка окажутся вне зоны поражения.
Пенрод понял, что допустил весьма серьезный просчет, не определив протяженность зоны поражения. Несмотря на груз ответственности, который взвалил на его плечи генерал Гордон, он должен был все проверить и избежать оплошности, сравнимой разве что с нехваткой боеприпасов. Выругавшись про себя, капитан тотчас приказал инженерам разобрать стену заграждения из мешков с песком и соорудить на ее месте более пригодную для стрельбы позицию.
– А где вы установили второй пулемет? – поинтересовался Гордон с явным намерением воспользоваться случаем и еще раз уличить Пенрода в пренебрежении своими обязанностями.
– Он на редуте, что напротив госпиталя. Полагаю, там еще одно слабое место в нашей обороне, поэтому решил не оставлять его без соответствующего прикрытия. Впрочем, не исключаю, что дервиши начнут нападение сразу по двум этим направлениям.
– Нет, они нанесут удар здесь, – безапелляционно заявил Гордон.
– Это действительно самое подходящее место, поэтому я установил здесь еще одно пулеметное гнездо, откуда можно будет надежно прикрыть значительный участок берега и нижнюю часть оврага. Как только мы узнаем, что атака началась здесь и противник рвется в этот пролом, я быстро переброшу пулемет сюда и усилю оборону. Но если мы ошибаемся в своих расчетах и противник нанесет удар в районе госпиталя, я успею перебросить туда этот пулемет, чтобы прикрыть слабые места.
– Сколько понадобится времени, чтобы перетащить пулемет? – задумчиво спросил Гордон.
– По моим прикидкам, около десяти минут.
– Никаких прикидок, Баллантайн, – недовольно нахмурился генерал. – Нужно провести эксперимент и зафиксировать точное время.
Во время первой попытки пулеметчики неожиданно наткнулись на груду кирпичей, сваленную в конце улочки позади порта. Им пришлось спешно разбирать завал и только после этого тащить пулемет до нужной позиции. Вторая попытка оказалась более удачной: понадобилось около двенадцати минут на перемещение тяжелого пулемета по длинной улице, чтобы отразить воображаемую атаку на порт и овраг.
– А все это будет происходить в условиях непроглядной темноты, – резонно заметил Гордон. – Значит, пулеметчики должны научиться действовать с закрытыми глазами.
Пенрод тренировал своих пулеметчиков до глубокой ночи. Они изучили все возможные препятствия на своем пути, убрали мусор и завалы, расчистили пространство перед пулеметной точкой возле госпиталя. А Пенрод позаботился, чтобы тяжелое орудие могли тащить сразу двадцать человек.
Утром следующего дня они вновь приступили к тренировкам и вскоре добились замечательного результата: семь с половиной минут. Причем все это делалось в темноте после комендантского часа. Если дервиши узнают, что здесь перетаскивают пулеметы с места на место, они непременно догадаются о ловушке. Оставалось только надеяться, что им еще неизвестно о наличии двух мощных шестиствольных пулеметов, поскольку те долго хранили в самом дальнем углу арсенала, куда обычно не проникали вездесущие шпионы. Тем более что дервиши всегда относились с большим недоверием к огнестрельному оружию и мало обращали внимания на фортификационные сооружения. Скорее всего они вообще не видели в действии скорострельные шестиствольные пулеметы и плохо представляли себе их огневую мощь. Как бы там ни было, но Пенрод по-прежнему соблюдал все меры предосторожности и старался не показываться на глаза противнику с того берега Нила. А дервиши по-прежнему палили из пушек по безлюдной пустыне на южной окраине города. И все же Пенрод на всякий случай приказал маскировать пулеметы густыми ветками.
– С вашего позволения, генерал, я хотел бы оборудовать в порту место для постоянного дежурства и проживания, чтобы быть на линии обороны к началу нападения на город. Если мои расчеты окажутся верными, мне придется перебраться сюда из консульского дворца.
– Хорошо, – согласился Гордон. – Но если разведка дервишей донесет, что вы постоянно дежурите в районе порта, весь наш план может рухнуть.
– Да, я уже думал об этом и полагаю, что сумею скрыть от них свое присутствие на огневой позиции или, во всяком случае, не вызвать никаких подозрений.
А чтобы сохранить втайне переселение Пенрода в район оборонительных сооружений порта, они привлекли Дэвида Бенбрука, его дочерей и весь обслуживающий персонал консульства, придумав легенду, будто генерал Гордон приказал Пенроду покинуть город и отправиться с секретной миссией навстречу британскому экспедиционному корпусу в район источников Гакдул.
Пенрод сразу обнаружил разительное отличие своего нового жилища от тех роскошных апартаментов, которыми пользовался в консульском дворце. Свою походную кровать он установил в тесном блиндаже пулеметного гнезда возле станкового пулемета. Там не было даже противомоскитной сетки, поэтому ночь
