укрыты в сейфах блокгауза. Как только удастся отремонтировать и спустить на воду «Неустрашимый ибис», он погрузит все это на пароход и отправит в более безопасное место.
А гарпия тем временем металась по двору, указывая плетью в сторону блокгауза и изрыгая проклятия в адрес белых лиц, которые видела в узких окнах. Когда она остановилась перед массивной дверью мастерской, Райдер хранил спокойствие. Там не было для нее ничего интересного, а самое главное – не было еды. Женщина сунулась в мастерскую, а через минуту выскочила оттуда и побежала к огромному нубийцу. Выслушав ее, он широким шагом пересек двор и вошел в помещение, размахивая огромными ручищами, словно горилла. А через некоторое время вышел оттуда, держа в руках массивную паровую турбину. Она была настолько тяжелой, что далеко унести ее не удалось.
– Вы только посмотрите! – удивленно воскликнул Джок.
Эту турбину тащили в мастерскую пять здоровых мужчин, а нубиец поднял ее один!
Джок несколько месяцев корпел над ней, пока наконец-то не отремонтировал. Осталось лишь установить турбину на паровой двигатель, да помешала толпа.
Гарпия повернулась в сторону блокгауза:
– Хотели сбежать от праведного гнева Махди? Удрать отсюда на своем маленьком пароходе? Не получится! Мы выбросим все ваше железо в Нил. А когда сюда вернется Махди, ваши белые прокаженные тела будут валяться на улицах Хартума и даже самые голодные стервятники не станут их жрать. – Она потащила огромного нубийца к выходу с территории фабрики, словно быка на привязи.
– Даже он не донесет ее до реки! – предположил Райдер, но в этот момент гарпия позвала на помощь других мужчин и те охотно откликнулись на ее просьбу.
– Клянусь честью, ему не удастся украсть у меня эту турбину, – проворчал Джок, стиснув зубы, схватил карабин «мартини-генри», прицелился и выстрелил. Грохот сотряс блокгауз, а в глаза ударил едкий пороховой дым.
Нубиец уже подходил к воротам, отдалившись от блокгауза ярдов на шестьдесят. Тяжелая свинцовая пуля вонзилась ему в голову позади левого уха и вышла под правым глазом, разбрызгав по пыльной земле мозги и окровавленные куски черепа.
– Ты убил его! – воскликнул Райдер, не веря своим глазам.
– Но я же целился, не так ли? – спокойно заметил тот. – Разумеется, убил, черт бы его побрал! – Он отвел затвор и сунул в винтовку еще один патрон. – И покончу с каждым, кто посмеет прикоснуться к моему двигателю.
Во дворе воцарилась непривычная тишина. Исступленные люди, казалось, напрочь забыли о существовании белых владельцев фабрики. А самое главное – забыли, что узники блокгауза вооружены винтовками. Какое-то время они молча таращились на бездыханное тело черного великана, распластанное на грязной земле.
Черная гарпия единственная не утратила контроль над ситуацией. Она выхватила топор у одного из мужчин и бросилась на лежавшую на земле турбину. Одной из многих священных обязанностей суданских женщин была заготовка дров, поэтому они весьма умело обращались с топорами. С первым ударом по металлическому корпусу Джок понял, что старуха хорошо знает свое дело. Она била в одну и ту же точку, причем выбрала самое слабое место, которое он ремонтировал с помощью горелки. Еще несколько таких ударов, и весь его труд пойдет насмарку, а на новый ремонт турбины потребуется немало дней. А если не остановить эту сумасшедшую, она вообще унич– тожит эту часть двигателя, без которой им отсюда не выбраться.
– Хватит терпеть это безумие, – проворчал он, поднимая винтовку.
– Не стреляй! – попытался остановить его Райдер. – Не надо, Джок!
– Слишком поздно, – спокойно ответил тот и нажал на спусковой крючок. Раздался еще один выстрел, и блокгауз вновь затянуло едким дымом.
Пуля попала гарпии в грудь и отбросила на стену, в широко открытом рту застыло последнее проклятие. Потом тело медленно сползло на землю, оставляя на стене кровавый след.
Оставшиеся бунтовщики недоуменно смотрели на два бездыханных тела, а потом стали озираться по сторонам, с опаской поглядывая на амбразуры блокгауза. С перекошенными от страха лицами они ждали следующего выстрела и терзались в догадках, кто будет новой жертвой. Не выдержав напряжения, люди бросились к воротам, сбивая друг друга с ног и стараясь первыми покинуть проклятое место.
– Не давай им остановиться! – воодушевился Райдер и, схватив вторую винтовку, выстрелил поверх голов. Через несколько минут двор фабрики опустел за исключением неподвижных тел нубийца и гарпии.
Райдер осторожно открыл дверь блокгауза и вышел, приказав Ребекке оставаться внутри.
– Сидите здесь с Саффрон, пока мы не убедимся, что вам не угрожает опасность.
Зарядив винтовки, Райдер и Джок прошлись по двору, заглядывая во все щели. Они были готовы в любую минуту применить оружие, но, к счастью, этого не понадобилось. Джок поспешил к паровой турбине, осмотрел метки от топора и, сняв с головы пропитанную маслом кепку, бережно смахнул пыль с металлической поверхности. Убедившись, что серьезного вреда не нанесено, он облегченно вздохнул, поднял турбину обеими руками, как гигант нубиец, и потащил обратно в мастерскую.
Райдер тем временем подошел к двум трупам. Гарпия в черном сидела у стены, выпучив глаза. На мертвом лице застыла смесь удивления и ненависти. Он толкнул ее ногой, и тело повалилось вниз лицом, обнажив на спине огромную рваную рану, куда прошел бы кулак взрослого человека. Нубийца можно было не осматривать – его голова лежала в луже крови, перепачканная собственными мозгами.
– Не одобряю убийства, Джок, но это был неплохой выстрел, – проговорил Райдер и подозвал Башита. – Бросьте тела в реку. Крокодилы о них позаботятся. И не надо никому говорить об этом. Гордон- паша занят своими делами, и не стоит взваливать на него дополнительные проблемы.
Башит собрал людей и потащил трупы к реке, а Райдер вернулся в блокгауз и распахнул дверь.
– Все спокойно, можете выходить.
Первой во двор выскочила Саффрон и пронеслась мимо Райдера в загон для животных. Старый Али лежал у входа в помещение. Девочка наклонилась над ним, глотая слезы. Он любил своих питомцев и был ее лучшим другом. Именно он научил ее обращаться с животными и понимать их нужды. За долгие месяцы осады она не раз видела смерть во всех ее проявлениях, но сейчас не могла сдержать слез у бездыханного тела своего друга. Бунтовщики так сильно били его по голове, что та превратилась в бесформенное месиво, а тело утратило привычные очертания.
– Бедный Али, – прошептала она. – Ты умер, защищая животных. Бог вознаградит тебя за это. – Саффрон подняла с земли окровавленный тюрбан и закрыла его лицо. – Покойся с миром, – добавила она по-арабски.
Саффрон вошла в помещение и остановилась как вкопанная. Повсюду виднелись следы ужасного погрома. У нее даже ноги подкосились от вида крови. Все клетки были разбиты, а находившиеся в них животные бесследно исчезли. Пол покрывали пропитанные кровью перья попугаев. Саффрон взяла себя в руки и медленно двинулась вдоль разоренных клеток.
– Люси! – позвала она на всякий случай, уже не надеясь встретить ее живой, и почирикала, как это обычно делают обезьяны. – Билли! Билли! Малыш, где ты?
Дверь пустой клетки Люси была сорвана с петель. Саффрон постояла возле нее, вытирая слезы. Она была еще маленькой, когда умерла ее мать, но только сейчас ощутила всю горечь этой утраты.
– Они не имели права так жестоко поступить с животными. Это бесчеловечно! – Девочка знала, что, задержавшись здесь хотя бы на минуту, не выдержит и разрыдается, чем опозорит своего отца.
Осталось еще одно место, где могла спрятаться Люси. Она пошла в дальний конец помещения, там, высоко под крышей, у обезьянки было потайное укрытие.
– Люси! – позвала она. – Билли! Ты где, мой маленький?
Саффрон пристально вглядывалась в темноту и вдруг услышала слабый шум.
– Билли?
Из темноты выполз комочек шерсти с застрявшими соломинками на спине. Обезьянка прыгнула на руки девочки и прижалась к ней всем телом.
– Билли! – прошептала она. – Ты цел! – Саффрон опустилась на землю и еще крепче прижала к себе хрупкое и беззащитное существо. Позабыв о строгом предупреждении отца, она заплакала навзрыд и никак
