чувствовала, как его любовь придает ей силы, согревает теплом.
Какой глупой она была, когда заявила матери, что не может снова рисковать своим сердцем. И еще глупее, когда сомневалась в его привязанности к Биллу.
Она четырнадцать лет жила любовью к Дейву и сыну, и, если бы, не приведи Господь, потеряла сегодня и Билла, он все равно навсегда остался бы в ее душе. Если бы у нее никогда не было Билла, она бы не ощутила безумного страха, который охватил ее сегодня, — но у нее не было бы и его любви. Спокойствие сопутствует лишь одиночеству, а Ванда не хотела прожить всю жизнь одна.
Любовь — это риск, верно. Но это единственный риск, который стоит потраченных душевных сил.
— Ванда, — тихо позвал Стив, — скажи хоть что-нибудь.
Она улыбнулась.
— А как насчет твоей любви к риску? К приключениям в джунглях?
Он покачал головой.
— С этого момента, когда я буду путешествовать, я хочу, чтобы моя жена и моя семья были рядом. Что касается любви к риску, дорогая, думаю, ежедневное общение с тобой обеспечит мне достаточное количество адреналина.
У нее подпрыгнуло сердце, и она улыбнулась шире.
— А как же твой бизнес? Ведь вся твоя жизнь сосредоточена не здесь...
— Я все продумал, — ответил Стив. — Я перевожу свой бизнес сюда. Сегодня обговорил последние детали.
Она вскинула брови.
— Ты был уверен, что я не откажу?
— Нет, — тихо заметил он, — но надеялся на это.
— И не зря. — Она опустила взгляд на их сплетенные руки, потом посмотрела в любимые глаза. — Я ведь тоже люблю тебя, Стив. Очень люблю.
— Это значит «да»?
Как ей быть? Перед тем как согласиться, надо открыть ему, что Билл — его родной сын. А стоит ли? Нет, она умолчит — в память о Дейве. А если по дате рождения сына Стив все равно узнает — заподозрит — правду, она откроется ему, но попросит ничего не говорить Биллу. Пусть он останется сыном Дейва.
— Да, — твердо ответила она, вставая и поднимая его вместе с собой. — Да, я выйду за тебя замуж. Мы обязательно родим еще детей. И я буду любить тебя всю свою жизнь.
Он нежно обнял ее, как будто она была самой большой драгоценностью на свете. Затем отстранился, чтобы заглянуть ей в глаза, и произнес:
— Я люблю тебя, Ванда, и клянусь, что мы проживем вместе чертовски хорошую жизнь.
Потом поцеловал ее, чтобы развеять последние сомнения, если таковые еще остались.
КОНЕЦ
