второго в руках были две рубашки защитного цвета. Взяв у него рубашки, Боркен повернулся к Ричеру и Холли.
— Раздевайтесь. Наденете вот это.
Холли удивленно уставилась на него.
— Зачем?
Боркен усмехнулся.
— Это часть игры, — объяснил он. — Если к наступлению темноты вы не вернетесь, мы спустим собак. Им понадобятся ваши рубашки, чтобы взять след.
Холли покачала головой.
— Я не буду раздеваться.
Смерив ее взглядом, Боркен кивнул.
— Мы отвернемся. Но тебе предоставляется только одна попытка. Если ты не переоденешься сама, тебе помогут вот эти ребята, хорошо?
Он отдал команду, и пятеро охранников, рассредоточившись широкой дугой, отвернулись к деревьям. Дождавшись, когда Ричер тоже отвернется, Боркен крутанулся на каблуках и уставился в небо.
— Ну а теперь живее.
Послышались звуки расстегиваемых пуговиц и шелест хлопчатобумажной ткани. Старая рубашка упала на землю, новая наделась на тело. Ногти снова завозились с пуговицами.
— Готово, — пробормотала Холли.
Сняв куртку и рубашку, Ричер поежился на прохладном ветерке, дующем с гор. Взяв у Боркена новую рубашку, он быстро натянул ее на себя. Набросил куртку на плечи. Боркен молча кивнул, и охранник передал Ричеру лопату и фомку. Боркен указал вглубь леса.
— Пройдете сто ярдов строго на запад. Затем еще сто на север. Когда придете на место, сами поймете, что нужно делать.
Холли вопросительно посмотрела на Ричера. Тот кивнул. Они медленно вошли в лес, направляясь на запад.
Отойдя ярдов на тридцать, как только Боркен и охранники скрылись из виду, Холли остановилась. Оперлась на костыль и подождала, когда Ричер остановится и вернется к ней.
— Я знаю, кто такой этот Боркен, — сказала Холли. — Я видела его фамилию в нашей базе данных. Его пытались привязать к вооруженному ограблению где-то в северной Калифорнии. Двадцать миллионов долларов в акциях на предъявителя. Был убит водитель инкассаторской машины. Дело разбирало наше отделение в Сакраменто, но так ничего и не смогло доказать.
Ричер кивнул.
— Это сделал Боркен. Тут не может быть никаких сомнений. Фаулер сам подтвердил это. Сказал, что в банке на Каймановых островах лежат двадцать миллионов. Захваченных у врага.
Холли поморщилась.
— Это объясняет предателя в Чикаго. Имея в банке двадцать миллионов, Боркен может позволить себе щедрые взятки, так?
Ричер задумчиво кивнул.
— Ты знаешь кого-нибудь из ваших, кто польстится на такое?
Она пожала плечами.
— Все вечно ноют по поводу маленького жалования.
— Нет, — покачал головой Ричер. — Вспомни того, кто не ноет. Тот, кому достались акции на предъявителя Боркена, о деньгах может больше не беспокоиться.
Холли снова пожала плечами.
— Конечно, есть и те, кто не жалуется. Кто-то свыкся с таким положением вещей, как я, например. Впрочем, наверное, я — это дело другое.
Ричер посмотрел на нее. Снова тронулся вперед.
— Да, ты — это дело другое. Это уж точно, черт побери.
Он произнес это рассеянно, думая о другом. Они прошли еще ярдов десять. Ричеру приходилось идти медленнее, чем он привык; Холли ковыляла рядом. Ричер был погружен в раздумья. У него в голове звучал визглявый голос Боркена: «Она больше, чем дочь генерала Джонсона.» Голос самой Холли, полный отчаяния: «Ну почему, черт возьми, все считают, что все происходящее со мной как-то связано с тем, кто мой отец?»
Остановившись, он пристально посмотрел на нее.
— Кто ты такая, Холли?
— Ты сам прекрасно знаешь.
Ричер покачал головой.
— Нет, не знаю. Сначала я думал, что ты просто какая-то женщина. Затем ты стала какой-то женщиной по имени Холли Джонсон. Потом превратилась в агента ФБР. После этого стала дочерью генерала Джонсона. А затем Боркен сказал мне, что ты больше, чем дочь генерала Джонсона. Когда ты разыграла на плацу этот маленький спектакль, Боркен чуть в штаны не наложил от страха. Холли, как заложница ты ценишься больше чем на вес золота. Так кто же ты еще?
Она посмотрела на него. Вздохнула.
— Это долгая история. Она началась двадцать восемь лет назад. Мой отец получил назначение в Вашингтон. Такое часто бывает с теми военными, кто быстро сделал карьеру. Там отец подружился с одним человеком. Тот занимался политическим анализом, собирался стать конгрессменом. В то время моя мать ждала меня, жена того политика также была беременна. Отец и этот человек договорились стать крестными родителями детей. Так что именно тот человек присутствовал при моем крещении.
— И?
— Его политическая карьера сложилась удачно, — продолжала Холли. — Он по-прежнему работает в Вашингтоне. Полагаю, ты голосовал за него. Сейчас он наш президент.
Ричер шел в оцепенении. Время от времени поглядывая на Холли, неуклюже ковылявшую рядом. В ста ярдах к западу от дома командира была еще одна каменистая проплешина, свободная от деревьев. Дойдя до нее, Ричер и Холли повернули на север, навстречу ветру.
— Куда мы идем? — спросила Холли. В ее голосе сквозила неприкрытая тревога.
Внезапно Ричер застыл на месте. Поняв, куда они идут. Ответ принес ветер. Ричера прошиб холодный пот. У него на спине высыпали мурашки. Он посмотрел на инструменты, которые нес в руках, так, словно видел их впервые в жизни.
— Оставайся здесь, — приказал он.
Холли покачала головой.
— Нет. Я пойду с тобой, чего бы это ни стоило.
— Пожалуйста, Холли, оставайся здесь, хорошо?
Удивленная его тоном, она тем не менее снова решительно покачала головой.
— Я иду с тобой.
Ричер беспомощно пожал плечами, и они пошли дальше. Ричер заставлял себя идти вперед, навстречу тому, что их ждало. Пятьдесят ярдов. Каждый шаг давался с огромным трудом. Шестьдесят ярдов. Ричеру неудержимо захотелось развернуться и убежать. Убежать прочь, не останавливаясь. Броситься с бурную горную реку, только чтобы убраться отсюда ко всем чертям. Семьдесят ярдов. Ричер остановился.
— Оставайся здесь, Холли. Пожалуйста.
— Почему?
— Не надо, чтобы ты это видела, — жалким тоном произнес он.
Покачав головой, Холли двинулась дальше. Ричер догнал ее. Сначала они почувствовали запах. Слабый, приторный, который ни с чем невозможно спутать. Один из самых распространенных и самый ужасный запах за всю долгую, страшную историю человечества. Запах свежей человеческой крови. Через двадцать шагов после того, как они почувствовали запах, их глазам открылось жуткое зрелище. Безумная
