тоже писать почище. Без клякс...
...Двадцать лет уже прошло, со дня смерти Володи Высоцкого. А было как вчера. Само сообщение о смерти Володи, оно не оглушило меня, потому что я... не поверил. Много ходило слухов, ...что Володя повесился, порезал вены, в общем — умер... все ерунда, даже на эту тему ходили шутки, что когда про артиста говорят, что он умер, это вроде к добру — долго будет жить. Поэтому и в этот раз как-то отнесся спокойно. Только когда увидел его в гробу... Мы друзьями не были и как бы близкими людьми не были, но... меня, в общем, оглоушило, как всех, видимо это тот случай, когда человека начинаешь ощущать по- настоящему только в виду его отсутствия. Похороны проявили, что такое был Володя для страны. Похороны. Для всех, не побоюсь сказать, думаю, даже для жены Марины и для родителей. Было понятно — талантливый, знаменитый, но как бы истинных масштабов никто не понимал. Только смерть это проявила. Передача — «чтобы помнили» — простой толчок. Как-то вот началось перестроечное время, и хором загалдели молодые люди, не знающие своей истории, что было в прошлом, имеется в виду в советском, — это все плохо. И как бы это не дало мне покоя. Ну, как это все? А Платонов, а Булгаков? А Пастернак? Дай Бог, в сегодняшнее, в несоветское время того, хотя бы одного, хотя бы вполовину этих масштабов талант — нет. Как можно говорить — это была, в общем, ужасная жизнь, а эта вроде — хорошая. Жизнь — такая мощная вещь, что ее нельзя делить на режимы. Как сказал Кушнер, «времена не выбирают, в них живут и умирают...». И тогда было солнышко и красивые женщины, была любовь... Люди жили, страдали, умирали. Я понимал, я не обольщался ни секунды, что получасовая передача может заставить не забыть этих людей. Нет, ерунда. Но хоть что-то, хоть для семьи, для близких, для родных... родные же пишут письма: спасибо Вам, что вот страна, наконец, вспомнила. Люди наивные... думают, что страна вспомнила. Они же не могут предположить, что это пятеро сумасшедших, которые делают передачу. Надо сказать, что я давно уж не работаю в полной мере над «Чтобы помнили». Работают уже другие люди. У меня группа. Я долгое время работал с редактором Людмилой Гордиенко. Замечательно работал. Фактически со времени моей болезни она все взяла на себя. Хлопоты творческие и административные, все. И сейчас работает новый редактор Елена Тимошина, тоже замечательно работает. Оператор, осветители, звукооператоры — такие толковые, очень сердечные, совестливые люди. Так что передача уже не на мне. Я как бы родоначальник, но продолжают уже другие. Да и вообще такую задачу ставить — это не в силах одного человека в принципе, не в силах одной человеческой жизни — нельзя эту тему объять. Об ушедших. Ибо они уходят каждый день: и сегодня, и будут уходить завтра. Так будет еще долго, так будет всегда. Эта передача, к несчастью, вечна...
...Профессия актера греховна, потому что... нельзя имитировать мысли и чувства — греховно, ибо человек вольно или невольно... чем лучше он их изображает, тем он как бы оскверняется больше себя. Ну а хорошая мысль, а благородная, а сыграть Христа? Это как? В смысле греха? А как быть с такой постановкой вопроса, что театр начался с религиозных мистерий. Так что это вопрос, мне кажется, непростой. Тем более церковь на сегодняшний день относится крайне умеренно к людям моей профессии. Уже умеренно...
...Щукинское училище и то, чему нас учили с набором наших грамот, типа характерный, профнавыки и так далее — это как раз больше школа представления, больше, но не значит, что исключающе — по Станиславскому, как бы школа переживания. Наоборот, это как бы некий синтез... но другой вопрос, что мы были больше ориентированы на некую яркость... на сцене, такую — очевидность, такую — безусловность. От нас требовали этого — внятности...
...Съемки моего фильма были в Париже. В разные годы для меня Париж был... разный. Первый приезд был такой... Все знаешь по книжкам. Лувр!, Ах, Лувр... помимо того, что музей — это еще дворец королей. Резиденция их. ...Смотровая площадка Эйфелевая башня. Палас де Шайо — это там, где был театр ТНП, где играл Жерар Филипп. Куда ни кинь, где ни встань, обязательно с чем-то связано. Ярче был для меня второй приезд. Париж ведь небольшой город, если пригороды все исключить, так вообще ерунда, а не город, по территории. Его легко исходить пешком. И когда я уже с улицы Виктора Гюго, где был мой отель, бежал на площадь звезды искать Шанз Элизе. Это было в сумерках уже — не могу найти и все. Бегал, бегал и думал, а где же эта сверкающая улица — все серенько, и главное — языка не знаю. Кидаюсь я к какому-то господину: не знаю на каком языке — месье, у... э... Шанз Элизе. Он понял как бы чего мне надо — и только он руку протянул — зажглись огни — Елисейские поля. Удивительно красивый город.
...Это ведь меняются взгляды на жизнь у того, у кого они в соответствии с чем-то, а у меня никогда, не было такого. Всегда я был воспитан на чем воспитан. Я с флагами не ходил, в партии не состоял. Какая мне разница? Ну, сменили флаги и все. Говорят другое. А я и того никогда не говорил. Того, как бы прежнего. Так же как на меня должно повлиять.
ТОЛЬКО БЫ ХВАТИЛО ВРЕМЕНИ...
Началось новое столетие! Каким оно будет наше будущее?... Связь времен существует не только в истории, но и в сегодняшнем дне — прошлое и будущее всегда с нами рядом. Поколение шестидесятников... Оно живет в широком диапазоне времени: от наивного «Синего троллейбуса» 60-х — юности поколения — до тяжелого рока современной молодежи. Сегодня в обществе наступила «оттепель», но почему-то нет пока того подъема в искусстве, который дали золотые 60-е годы. Лавинообразный процесс деградации, падения нравов, вкусов достиг своей кризисной точки, потому что мы выпали из времени, потеряли связь с прошлым, не думаем о будущем... найти свое время, как это сделали шестидесятники, — для этого нужно задать себе вопрос: « В чем смысл жизни? Зачем мы живем?» В последнее время кинематограф мало задумывается над этими вопросами. Долгие годы застоя научили жить в покое, граничащим с небытием, и сейчас трудно поднять планку для прыжка, так как она давно лежит на земле. С покоем пришла нетребовательность. Нам проще описать кризис, смаковать до шока наше падение, чем задумываться о смысле жизни. «Мы можем стать бездуховными, мы почти ими и являемся, — говорил А. Тарковский — но художник, рассказывающий о духовном кризисе, сам должен быть духовным... художник должен быть голосом народа и выражает его внутреннее духовное состояние при помощи языка, которым владеет, передает чувства, мысли, надежды безгласного в эстетическом смысле народа. Иначе я не могу объяснить тот феномен, что нынешнее духовное состояние общества очень сильно влияет на художника. Исходя из всего этого, думаю, что есть только один путь — хорош ли, плох ли он, но альтернативы нет: художник должен служить своему таланту и пытаться объяснить самому себе, для чего он живет. И определять какие то духовные и нравственные, жизненно важные идеалы, которые помогут ему и его народу развиться».
Творческие возможности Леонида Филатова были мало реализованы. Это точка зрения почти всех, кто работал с ним, и в этом есть своя драма. Пора зрелости... Многие роли, о которых он мечтал, уже не состоятся... Быстро промелькнул перед нами отрезок человеческой жизни: «Успех», «Избранные», «Грачи». «Сукины дети»... Это не просто название фильмов, это время жизни: поиск, труд, душа, талант... Как сложится дальнейшая судьба? Подводить итоги рано, говорить о главной теме творчества — это свести все многообразие его жизни и таланта, к сухой формуле, все равно, что ответить на вопрос: зачем ты живешь? Ведь ответить на этот вопрос можно только всей своей жизнью, постоянно находясь в процессе, поиске. Уйдет вопрос — исчезнет смысл творчества. Какая работа будет у Лени следующей? Это могут быть стихи, сценарии, новые пьесы.
«— Ваше жизненное кредо?
— Я живу быстро. Мучительно переживаю, когда впустую тратятся минуты, годы, жизнь. Ненавижу глупость. От нее все пороки. Малодушие безнравственно. Хочется многое успеть в жизни, в творчестве. Только бы хватило времени».
ФИЛЬМОГРАФИЯ
«Мосфильм», 1970 г.
Автор сценария — С. Нагорный.
Постановщик — М. Захариас.
Главный оператор — П. Лебешев.
В фильме снимались: Е. Алекина, Б. Галкин, М. Ван-дова, О. Остроумова, С. Садальский, Л. Филатов, А. Ха-лецкий и др.
«Мосфильм», 1978 г.
Авторы сценария — Е. Григорьев, О. Никич.
Режиссер-постановщик — К. Худяков.
Оператор-постановщик — В. Боганов.
