научилась контролировать ситуацию.
Атайя приказала веревкам исчезнуть и с облегчением вздохнула.
— Я ненавижу это заклинание, мастер Хедрик. Теперь я могу спокойно им пользоваться, но буду его всегда ненавидеть.
— Знаю, — понимающим тоном ответил учитель. — Но я просто не имел права отпустить свою талантливую ученицу, не убедившись в том, что она усвоила все мои уроки. Даже если некоторые из них дались ей не так-то просто.
— Отпустить… — пробормотала Атайя, задумчиво глядя на пляшущие в камине языки пламени, и откинулась на спинку кресла-дерева. — Мне до сих пор кажется, что я не совсем готова… Даже после всего того, чему вы меня научили.
Хедрик добродушно усмехнулся.
— Никто никогда не бывает полностью готов к чему бы то ни было, Атайя. Признаюсь честно: чем дольше я живу на свете, тем больше понимаю, что еще очень многого не знаю.
— А я думала, вы знаете абсолютно все, по крайней мере о колдовстве. За исключением, возможно, заклинания транслокации. — Атайя лукаво улыбнулась. — В конце концов, магия — ваша профессия.
— У меня есть собственные теории относительно моих знаний. Я планирую написать несколько очерков для включения в основную программу обучения Школы колдунов. — Его глаза весело заблестели. — Студенты будущих поколений будут проклинать мое имя, зазубривая мои мудрые изречения накануне экзамена.
Хедрик засмеялся, заметив, как лицо Атайи приобрело сочувствующее выражение.
— Кстати, — Хедрик опустил руку в карман мантии, — у меня для тебя кое-что есть. — Он достал нечто округлое, размером с монету, вложил ей в руку и по-отечески похлопал ее по плечу. — Ты это заслужила.
Атайя раскрыла ладонь — там лежала золотая брошь в форме креста, украшенного драгоценными камнями, заключенного в круг. Она уже не раз видела подобные знаки. Эта вещица отличалась особым изяществом, о ее стоимости можно было только догадываться.
— Как красиво, — прошептала Атайя.
— Это символ нашего народа. Четыре вершины креста означают четыре стихии — огонь, воздух, землю и воду, а три камня на каждой из вершин — элементы человеческого существа — тело, разум и душу. Все заключено в круг… Возможно, это образное изображение нескончаемого выполнения задания — заставить все вышеперечисленное работать одновременно в согласии и гармонии…
Атайя покрутила брошь в руках, любуясь переливающимися в свете огня драгоценными камнями.
— Это означает, что обучение позади?
Мастер погрозил ученице пальцем и шутливо нахмурил брови.
— Нет. Когда речь идет о колдовстве, обучение длится бесконечно. — Его лицо вдруг просветлело, и он посмотрел ей в глаза мудрым, спокойным взглядом. — Запомни то, что я тебе скажу, Атайя. Моей главной целью было не просто научить тебя пользоваться заклинаниями, а пробудить в тебе интерес к собственному познанию магии, вечному поиску. Мне хотелось бы, чтобы и ты, тренируя своих учеников, внушила им то же стремление к развитию. Чем больше требуешь от обучаемого, тем больше он готов раскрыть перед тобой свои таланты. Если спрашиваешь с него лишь добросовестное выполнение задания, то только это и получишь в итоге. Когда ожидаешь совершенства, обнаруживаешь в человеке нечто великое, независимо от того, насколько мощными силами он наделен.
Атайя медленно пристегнула брошь к воротнику платья и, выдержав продолжительную паузу, смущенно спросила:
— А я? Я оправдала ваши ожидания, мастер Хедрик?
В первое мгновение, судя по выражению его лица, она подумала, что учитель хочет сказать ей какой-то комплимент, похвалить ее, но, вероятно, он передумал. К ее великому удивлению, вместо этого старик наклонился и поцеловал ее в лоб.
— Да, моя дорогая, оправдала.
Хедрик обхватил ее своими худыми руками и неожиданно крепко обнял.
— Я буду скучать по тебе, Атайя. Ты даже не представляешь, как сильно я буду скучать.
На следующее утро — если это можно назвать утром, ведь до рассвета еще оставалась добрых пара часов, — во дворе было тихо и спокойно, на темном небе мирно поблескивали звезды. Легкий морозец, пропитанный туманным сиянием луны, обволакивал сонную землю. Хотя Атайя старалась ступать осторожно, под ногами хрустел снег, эхом откликаясь в ночной тишине. Находясь в состоянии полудремы, она добрела до конюшни и, уютно закутавшись в толстую шерстяную накидку, прислонилась к дверному косяку. Тут и там велись активные приготовления к поездке. Ей казалось, что все, что происходит вокруг, ее не касается. Хотя ее тело находилось здесь, сознание еще сладко спало, свернувшись калачиком, на мягкой перине, набитой гусиным пухом.
Атайя терпеть не могла просыпаться так рано, в подобные моменты ее голова еще долго плохо соображала после сна. Набрав в легкие морозного воздуха, она постаралась проснуться. На дворе стоял апрель, но в Ат Луане все еще держались зимние холода. Единственное, чему можно было радоваться в связи с отъездом из Рэйки, так это тому, что, когда они приедут в Кайт, смогут отогреться под весенним солнышком.
Кейл и Мэйзон суетились в противоположном углу двора, привязывая к седлам кожаные сумки и укладывая провизию на повозку. Кам спал на сене в задней части повозки и выглядел таким безмятежным и умиротворенным, что никто не решался будить его, хотя лишняя пара рук совсем не помешала бы при сборах. Тоня, казалось, была повсюду, еще более энергичная в столь ранний час, чем обычно. Она проверяла, все ли взято, рассматривала карту, по которой они должны были двигаться в южном направлении, спорила с Ранальфом о том, по какой дороге лучше ехать.
Атайя услышала где-то совсем рядом шаги и, очнувшись от сладкой дремы, резко подняла голову. Прямо перед ней стоял Джейрен в теплом темном плаще с капюшоном. Он походил сейчас на монаха, идущего к заутрене, — со склоненной головой, спрятанными в противоположные рукава руками.
Джейрен оперся о стену конюшни рядом с ней и долго молчал, глядя на собиравшихся в дорогу людей. Создавалось впечатление, что он видит перед собой не тех, кто суетится сейчас во дворе, а картинки из прошлого или мечтает о будущем, которому никогда не суждено сбыться.
— Думаю, ты слышала о том, что я на какое-то время отправляюсь домой, — сказал наконец Джейрен. — Отец уезжает через несколько дней, а я поеду следом через пару недель. Надо найти человека в помощники Хедрику, кто смог бы заменить меня.
Атайя кивнула, не решаясь заговаривать с ним. Лорд Иан сообщил ей, что ему удалось убедить сына навестить домашних. Джейрен пока не догадывался о произошедшем между ними разговоре.
Боясь встретиться с ним глазами, она отвела взгляд в сторону.
— Я вышел, чтобы проводить тебя. — Джейрен придвинулся ближе к ней, но тут же, передумав, вновь отстранился. — В прошлый раз, когда ты уезжала из Ат Луана, ты хотела, чтобы я остался здесь, но я поступил так, как считал нужным. — Слова давались ему с трудом, но, сделав небольшую паузу, он продолжил: — Теперь я послушаюсь тебя.
Атайя зажмурила глаза, возвращаясь мыслями в тот далекий день. Тогда именно в этой конюшне она кричала Джейрену, что он должен остаться, запрещала ехать за ней следом, чтобы учить магии, и даже залепила пощечину за обвинение в том, что игнорирует людей, которых она обязана спасти. Тогда Атайе и в голову не приходило, что столь настойчивая забота о ней может обернуться для него страданиями и страшным риском. Теперь она вспоминала о том дне с трепетом и благодарностью. Он спас ей жизнь.
— И ты прекрасно понимаешь, почему я вынуждена была так поступить, так ведь?
Когда он наконец ответил, его голос прозвучал устало и печально:
— Я понимаю, Атайя, но это вовсе не означает, что я согласен с тобой.
Она ждала, что Джейрен продолжит говорить — объявит ей о своем намерении присоединиться к ней
