взметнулись черной волной. — Епископ выбрал в помощники меня, но я вынужден ответить ему отказом. В соборе во время церемонии будет слишком много корбалов, а я уже не в состоянии переносить ту боль, которую они во мне вызывают. Я просто не способен сделать то, о чем вы меня просите.
Атайю охватил ужас.
Нет! Я обязана найти какой-то выход!
Несколько минут царило напряженное молчание. Ничего не приходило ей в голову, кроме одного: обучить Алдуса запретному заклинанию блокировки, тому самому, о котором она клялась не рассказывать ни единому человеку, не принадлежавшему Совету мастеров. Если силы Алдуса будут заблокированы, никто, включая самого епископа Люкина, даже не заподозрит, что он — колдун.
— Приходи в лагерь сегодня вечером, Алдус, — сказала Атайя. — Я что-нибудь придумаю.
Он не успел вымолвить ни слова, как она, опустив покрытую капюшоном голову, торопливо вышла из собора.
Глава 16
— Ты должна позволить мне, Тоня! — умоляла Атайя по возвращении домой. — Если Алдус не воспользуется заклинанием блокировки, епископ непременно догадается о его таланте. А другого способа спасти Кордри я не вижу.
— Тс-с! Говори потише. Не дай Бог, кто-нибудь услышит тебя! — воскликнула Тоня, замешивая тесто для хлеба.
— Алдус не проболтается, можешь быть уверена! Я кое-что придумала: скажу ему, что хочу исповедоваться, во время таинства все объясню, и тогда он обязан будет сохранять услышанное в строжайшей тайне.
Тоня всплеснула руками, и в воздух взметнулось белое мучное облако.
Придуманный Атайей план казался ей вполне логичным, но согласиться с ним представлялось практически невозможным.
— О Боже! Атайя, председатель отправил меня с тобой, чтобы я помогла тебе уберечься от беды, а вовсе не для того, чтобы усугублять опасность.
— Если у тебя есть другие предложения, я с удовольствием их выслушаю, — ответила Атайя. — Но, видит Бог, я продумала уже все возможные и невозможные варианты. Ничего более подходящего не приходит мне в голову. Мы могли бы собрать Совет и обратиться к нему за разрешением, но у нас слишком мало времени.
Тоня забормотала что-то неразборчивое, яростно разминая тесто, затем замолчала и с шумом бросила тягучую массу в сковородку.
— Так и быть! Я не могу ответить тебе отказом, потому что в этом случае буду ощущать себя убийцей. Но ни в коем случае ничего не рассказывай Бэзилу, а не то он сожрет мою печень на завтрак! — Тоня погрозила Атайе перепачканным мукой пальцем. — И помни: шутить с данным заклинанием крайне опасно, поэтому я сама должна проконтролировать обучение Алдуса.
Весь оставшийся день Атайя боялась, что священник не придет, и успокоилась, лишь когда тот, еще более обеспокоенный, появился под вечер в лагере, на этот раз на час позднее, чем обычно.
Алдус не на шутку испугался, когда услышал, что Атайя желает исповедаться перед ним, и согласился выслушать ее только после того, как она заверила священника, что речь пойдет вовсе не о том, что случилось между ней и Кельвином. Они уединились в церкви, расположившись в ближайшем к алтарю ряду. Как только Алдус закончил клятву о сохранении доверенных ему тайн, Атайя посвятила его в свои планы относительно спасения Кордри.
— Значит, существует заклинание, при помощи которого я смогу заблокировать собственную магию? — воскликнул Алдус, когда Атайя закончила говорить. — И тогда корбал не причинит мне боли?
Возможность освободиться от колдовства и от страданий, причиняемых корбалом, показалась Алдусу невероятно привлекательной.
— Нужно быть предельно осторожным, — предупредила Атайя. — Заклинание очень опасно. На протяжении некоторого времени ты действительно можешь не опасаться корбала, но твои таланты останутся при тебе. Более того, блокировка волшебства приводит к страшным последствиям, если ее не снять вовремя.
Она подробно объяснила ему, к какому ужасающему исходу способно привести данное заклинание. Глаза Алдуса постепенно расширялись. Сознание того, что нечто подобное кроется где-то в тайниках его мозга, все больше и больше устрашало его.
— Только никому не рассказывай о данном заклинании. Я тоже не имела права раскрывать тебе эту тайну, но у меня нет другого выхода.
— Теперь я понимаю, почему вы изъявили желание исповедаться, — обиженно-грустным голосом произнес Алдус. — Просто для того, чтобы я хранил молчание.
— Не подумай, что я тебе не доверяю, но о заклинании блокировки действительно не должна знать ни одна живая душа. Это невероятно важно. — Она немного помолчала. — Ты готов пойти на столь рискованный шаг?
Прошло несколько мучительно долгих минут, прежде чем Алдус ответил на заданный вопрос. Он закрыл лицо руками, словно испытывал боль, затем медленно опустил ладони на колени.
— Я готов, — еле слышно, будто каждое слово доставляло ему невероятные страдания, сказал священник. — Расскажите мне, что я должен делать.
Через некоторое время Атайя привела в церковь Тоню, и они приступили к обучению Алдуса секретному заклинанию. Священник усвоил урок достаточно быстро, но непривычное ощущение прохлады, появлявшееся в его голове в тот момент, когда колдовство блокировалось, вызывало в нем неприятные чувства, о чем он каждый раз сообщал, морща нос.
— Это гораздо лучше, чем боль от воздействия корбалового кристалла, — воскликнула, передернувшись, Тоня и дотронулась до лба Алдуса, снимая блокировку. — Запомни еще одно: в момент произнесения заклинания избегай какого бы то ни было физического контакта с другими людьми. В противном случае заблокируются способности того, кого ты коснешься. Если, конечно, этот человек — колдун. А если нет… Даже не знаю, что произойдет… Наверное, ничего особенного. Но рисковать не стоит в любом случае.
— Не применяй заклинание раньше времени, — предупредила Атайя. — Вообще-то на протяжении нескольких недель можно ни о чем не беспокоиться. Страшные последствия наступают лишь по прошествии определенного времени. Но твое колдовство находится в стадии созревания, поэтому тебе стоит вести себя крайне осторожно. Сразу по окончании церемонии приходи к нам, мы разблокируем твое волшебство.
Алдус медленно кивнул, напряженно прокручивая в голове все, о чем только что услышал.
— А что потом? — мрачно спросил он. — Что мне делать потом, когда обряд завершится? Корбаловые кристаллы так и останутся в соборе, а мне с каждым днем становится все сложнее и сложнее переносить их присутствие…
Атайя и Тоня растерянно переглянулись. Обе не раз размышляли над этим вопросом, но пока что так и не нашли подходящего решения.
— Давай подумаем об этом, когда освободим Кордри. В данный момент необходимо поведать Меган и Джарвису о нашей задумке.
Атайя с надеждой взглянула в глаза святому отцу и по выражению его лица поняла: он догадывается, что она собирается обратиться к нему с еще одной просьбой.
Вечер следующего дня был душным и жарким и больше походил не на майский, а на августовский.
