древняя церковь. Пролетая над водой в одном из последних разворотов при заходе на посадку, они видели священников, плывущих от острова к острову на традиционных лодочках из папируса.
«Оттер» коснулся грунтовой взлетно-посадочной полосы рядом с озером и покатился в огромном облаке пыли. Самолет остановился и выключил двигатели возле жалкого здания аэропорта из тростника и глины.
Солнце светило так ярко, что Николас, ступив на трап, выудил из нагрудного кармана защитного цвета жилетки солнечные очки и надел их. Он внимательно посмотрел на оспины пуль на грязно-белой стене аэропорта и обгоревший остов русского танка «Т-55» в траве неподалеку от взлетной полосы. Дуло пушки смотрело в землю, между заржавевшими гусеницами выросла трава.
Прочие пассажиры нетерпеливо подтолкнули его в спину, радостно залопотав при виде друзей и родственников, встречающих их под сенью эвкалиптов, бросающих тень на здание. Там стоял только один автомобиль — «тойота-лендкрузер». В центре эмблемы на двери водителя была изображена горная винторогая ньяла, а внизу красовалась надпись — «Сафари». За рулем сидел белый человек.
Когда Николас спустился по лестнице следом за двумя женщинами, водитель вылез из машины и пружинистой походкой направился к ним. Он был высокого роста и одет в выцветший камуфляж.
Около сорока — оценил его возраст Николас по седеющим волосам и бороде. Наверняка непростой человек. Волосы организатора сафари оказались коротко острижены, из-под бровей поблескивали холодные бледно-голубые глаза. По щеке змеился белый длинный шрам, уродующий часть носа.
Тессэ представила ему Ройан; тот коротко поклонился и пожал ей руку.
— Аншанте, — сказал он по-французски с ужасным акцентом и перевел взгляд на Николаса.
— Это мой муж, алто Борис, — произнесла Тессэ. — Борис, это алто Николас.
— Я плохо говорю по-английски. По-французски лучше, — заявил охотник.
Да, но не очень, подумал Николас. Однако он улыбнулся и промолвил:
— Значит, будем общаться по-французски. Бонжур, мсье Брусилов. Я рад нашему знакомству.
Он протянул русскому руку.
Борис ответил крепким рукопожатием — слишком крепким. Он превратил знакомство в соревнование, но Николас ждал этого. Ему был знаком такой тип людей, поэтому он напряг мышцы, чтобы Борис не смог раздавить пальцы. На лице англичанина не отразились прилагаемые усилия, он продолжал улыбаться. Борис первым отнял руку, в его бледных глазах мелькнула тень уважения.
— Итак, приехали охотиться на дик-дика? — спросил он едва ли не презрительно. — Большая часть моих клиентов хочет добыть слона или по меньшей мере горную ньялу.
— Для меня это чересчур, — ухмыльнулся Николас. — Дик-дик вполне устроит.
— Вы когда-нибудь были в ущелье? — требовательно спросил Борис.
Из-за сильного русского акцента было трудно понять французские слова.
— Сэр Николас был одним из организаторов экспедиции 1976 года, — вмешалась Ройан, и ее спутника это позабавило.
Она почувствовала напряжение, возникшее между мужчинами, и пришла на помощь другу.
Борис что-то проворчал и повернулся к жене:
— Ты привезла припасы, которые я велел?
— Да, — кротко ответила она. — Они все находятся на борту самолета.
Николас решил, что Тессэ боится мужа, и, вероятно, не без причины.
— Тогда будем перегружаться. Нас ждет долгий путь.
Мужчины сели на передние сиденья «тойоты», а женщины на задние, среди многих тюков с припасами. Старая добрая африканская традиция, улыбнулся Николас сам себе — мужчины впереди, а женщины устраиваются как знают.
— Вы не хотите проехать по туристскому маршруту? — В устах Бориса это прозвучало подобно угрозе.
— Туристскому маршруту?
— Озеро и электростанция, португальский мост над ущельем и место, где начинается Голубой Нил. — Не успели они согласиться, как он предупредил: — Если мы поедем все это смотреть, в лагерь прибудем после наступления темноты.
— Спасибо за предложение, — вежливо проговорил Николас, — но я здесь не в первый раз.
— Хорошо, — одобрил Борис. — Тогда лучше выбраться отсюда поскорее.
Дорога забирала на запад, в обход высоких пиков гор. Путешественники находились в Годжаме, стране высокомерных горцев. Местность была густо населена, и им пришлось увидеть многих людей, в большинстве своем высоких и худых. Они гнали стада овец или коз, положив длинные посохи на плечо. И мужчины, и женщины ходили в шерстяных платках, мешковатых белых штанах и открытых сандалиях.
Эти люди обладали красивыми гордыми лицами, а их пронзительные, темные глаза напоминали орлиные. Некоторые девушки отличались необыкновенной красотой. Почти все мужчины были вооружены до зубов. В серебряных ножнах поблескивали мечи, в руках эфиопы держали автоматы «АК-47».
— Чувствуют себя крутыми мужчинами, настоящими мачо, — указал на них Борис.
Домики в деревнях представляли собой круглые тукулы, окруженные плантациями эвкалипта и агавы.
Над высокими пиками гор собирались лилово-сизые облака, из которых обрушился ливень. Огромные капли серебряными монетками падали на ветровое стекло «лендкрузера», а дорога под колесами превратилась в сплошной грязевой поток.
Грунтовка была в ужасном состоянии — местами она превратилась в каменистый овраг, по которому не могла проехать даже полноприводная «тойота». Поэтому Борис был вынужден прокладывать собственную колею на склоне холма. Порой они ехали со скоростью пешехода, но их все равно швыряло на колдобинах из стороны в сторону.
— Проклятые черномазые даже и не думают чинить дороги, — проворчал Борис. — Живут как животные и нисколько не огорчаются.
Никто не ответил, но Николас бросил взгляд в зеркало заднего вида на лица двух женщин. Те не выразили обиды, которую, вероятно, почувствовали.
Какой бы плохой дорога ни казалась в начале, дальше она становилась только хуже. Тяжелые грузовики оставили на мягкой земле глубокие колеи.
— Здесь проходят военные машины? — спросил Николас, перекрикивая рев двигателя и стук дождя по ветровому стеклу.
— Отчасти да. В ущелье орудует шуфта — бандиты и опальные военачальники. Но по большей части грузовики принадлежат горнодобывающей промышленности. Какая-то большая компания получила концессию на ведение разработок в Годжаме, и с тех пор они все здесь иссверлили.
— Мы не видели никаких следов гражданского транспорта, — заметила Ройан. — Даже автобусов.
— В нашей долгой и печальной истории только что завершился страшный период, — объяснила Тессэ. — У нас экономика аграрного типа. Когда-то Эфиопию называли закромами Африки, но с тех пор как к власти пришел Менгисту, он довел нас до крайней нищеты. Он использовал голод как оружие. Мы до сих пор страшно страдаем. Очень немногие могут позволить себе такую роскошь, как собственная машина. Большинство по-прежнему беспокоится о хлебе насущном для своих детей.
— Тессэ окончила факультет экономики в Аддис-Абебе, — фыркнул Борис. — Она очень умная. Знает про все на свете. Спросите ее, и она даст ответ. История, религия, экономика — на выбор.
Ближе к полудню дождь закончился и сквозь пелену облаков робко выглянуло солнце. Борис остановил «тойоту» посреди пустынной равнины.
— Технический привал, — объявил он. — Время сделать пи-пи.
Обе женщины вышли из машины и скрылись за большими камнями. Вернулись они в совершенно другой одежде. На обеих были шаммы и принятые в этой местности штаны.
— Тессэ подарила мне национальный костюм, — сообщила Ройан, красуясь перед Николасом.
— Хорошо смотрится, — одобрил он. — Да и в штанах куда удобнее.
Солнце уже садилось, когда дорога спустилась в очередную долину, по которой бежала река с крутыми, обрывистыми берегами. Над рекой высилась округлая белостенная коптская церковь с деревянным крестом на крытой тростником крыше. Вокруг раскинулась деревенька.
