– Малый он был крупный, но очень прилежный, – сказал Ричер. – А в школах, где мы учились, прилежная учеба означала примерно то же, что татуировка «Пни меня в зад» на лбу. А он был совсем не крутой. Ну, его в зад и пинали.
– И?
– Я на два года младше его, зато я-то был и крупным, и крутым. Так что я стал заботиться о нем. Мне тогда было около шести. Но я был готов ввязаться в любую драку.
– Ты хочешь сказать, что Джо привык на тебя полагаться? Ричер кивнул:
– Все это продолжалось лет десять. И, думаю, стало частью его психологии – он игнорировал опасность, потому что знал: его подстрахует братец. Так что Фрелих в чем-то права.
– Сколько ему было, когда он погиб?
– Тридцать восемь.
– У него было двадцать лет, Ричер, чтобы приспособиться к самостоятельной жизни. Мы все к ней приспосабливаемся.
– Ты думаешь?
– Так каков же приговор? – спросила Нигли. – Отныне ты будешь жить, думая, что убил собственного брата?
– В какой-то мере, наверное, да, – ответил Ричер. – Но я с этим справлюсь.
– Справишься. Должен будешь справиться. Ты ни в чем не виноват. Ему было тридцать восемь лет. И он не мог ожидать, что младший брат выскочит невесть откуда и поможет ему.
– Можно задать тебе вопрос?
– Она удивлялась, что мы с тобой не спим?
– Быстро соображаешь, – ответил он.
– Мы ведь ни разу даже не прикоснулись друг к другу, ты заметил?
– Это хорошо или плохо? – спросил он.
– Хорошо, – ответила Нигли. – У меня есть причины говорить так. Не спрашивай какие, однако я не терплю, когда ко мне прикасаются. Ты не сделал этого ни разу. И я всегда была тебе за это благодарна.
Ричер ничего не ответил.
– Думай о хороших качествах Фрелих, – сказала Нигли. – Дай ей шанс. Возможно, она того стоит.
Нигли встала, зевнула, послала Ричеру воздушный поцелуй и вышла из номера, ничего больше не сказав.
Он устал, однако его томило возбуждение, в номере было холодно, и ему никак не удавалось заснуть. В дверь снова постучали.
На сей раз это была Фрелих. В брюках и жакете. Рубашки под жакетом, судя по всему, не было.
– Входи, – сказал он.
Она вошла в номер, подождала, пока Ричер закроет дверь.
– Я не злюсь на тебя, – произнесла она. – Ты не виноват в смерти Джо. Я злюсь на него, за то, что он меня бросил.
Он присел на край кровати. Фрелих села рядом.
– Я смирилась с тем, что он ушел от меня. Но не смирилась с тем, как он это сделал. И потому злюсь на себя. Из-за того, что желала ему потом, чтобы он оступился и погорел.
– Он получил две пули в лоб, – произнес Ричер. – Только и всего. Ты за это не отвечаешь.
Она кивнула чуть приметно и подвинулась поближе.
– У тебя надето что-нибудь под жакетом? – спросил он.
– Зачем ты обыскивал мой дом?
– Затем что во мне есть ген, которого не было в Джо. Со мной случайностей не происходит. Я не оступаюсь. Ты сейчас при пистолете?
– Нет, – ответила она. – И под жакетом тоже ничего нет.
– Я должен убедиться в этом сам, – сказал он. – Вопрос осторожности, ты же понимаешь.
Он расстегнул на жакете первую сверху пуговицу. Скользнул ладонью внутрь. Кожа ее была теплой и гладкой.
В шесть утра служба мотеля разбудила их телефонным звонком. Фрелих зашевелилась с ним рядом.
– Счастливого Дня Благодарения, – сказал он.
– Хорошо бы, – отозвалась она. – У меня предчувствия насчет сегодняшнего дня. Думаю, именно сегодня мы либо победим, либо потерпим поражение.
– Мне такие дни нравятся, – сказал он. – Поражение – это не по нашей части, значит, победим.
Она влезла в свой костюм и ушла. Ричер прошлепал к шкафу, извлек из него свою старую одежду – ту,
