вернулась из Молепололе, и в первый день работы мма Макутси в качестве помощника детектива. Мма Рамотсве только что объяснила ей, что хотя та теперь и частный детектив, ей придется выполнять и обязанности секретарши.
Мма Рамотсве понимала, что нужно сообщить об этом как можно раньше во избежание возможных недоразумений.
— Я не могу себе позволить и секретаря, и помощника, — объяснила она. — Агентство у меня маленькое, прибыль тоже. Вам это прекрасно известно. Вы же сами рассылаете счета.
Мма Макутси явно расстроилась. В тот день она надела свое лучшее платье и что-то сделала с волосами, от чего они завились на концах в маленькие завитушки. Но лучше от этого не стало.
— Значит, я по-прежнему секретарша? — переспросила она. — И должна печатать документы?
Мма Рамотсве кивнула головой.
— Нет, я не передумала, — успокоила она. — Вы помощник частного детектива. Но ведь кто-то же должен и печатать, правда? Это работа помощника. Это и все прочее.
Мма Макутси засияла от счастья.
— Тогда все замечательно. Я могу делать то, что делала раньше, и еще много другого. У меня будут клиенты.
У мма Рамотсве перехватило дыхание. Она как-то не подумала о том, что у мма Макутси появятся собственные клиенты. Она-то рассчитывала давать ей задания, которые будут выполняться под ее личным руководством. Ход ведения расследования — ее прерогатива. И тут она вспомнила, как в детстве работала в магазине в Мочуди, и какое волнение ее охватило, когда ей впервые поручили самой составить заказ на товар. Не отдавать клиентов — чистейшей воды эгоизм. Разве можно делать карьеру, если те, кто наверху, оставляют за собой всю работу?
— Да, — тихо сказала она, — у вас будут свои клиенты. Но кто именно — решаю я. Это будут не самые важные клиенты… сначала. Вы начнете с простых дел и будете набираться опыта.
— Это справедливо, — согласилась мма Макутси. — Спасибо, мма. Я и не собиралась бегать раньше, чем научусь ходить. В Ботсванском колледже делопроизводства нас об этом предупреждали. Сначала научитесь простому, а затем и сложному. И никак иначе.
— Весьма полезная философия, — похвалила мма Рамотсве. — Сейчас молодежь этому не учат. Они сразу требуют ответственной работы. Хотят мгновенно оказаться на самом верху, иметь кучу денег и «мерседес-бенц».
— Это глупо, — поморщилась мма Макутси. — В молодости нужно заниматься простыми вещами, набираться опыта и переходить к более сложным.
— Гм, — хмыкнула мма Рамотсве, — «Мерседесы» вообще вредны Африке. Наверно, это отличные машины, но честолюбивые африканцы хотят заполучить их раньше, чем на них заработают. И возникают большие проблемы.
— Чем больше в стране «мерседесов-бенц», — предположила мма Макутси, — тем эта страна хуже. Если их нет совсем, значит страна хорошая. В этом вы можете быть уверены.
Мма Рамотсве с интересом посмотрела на помощницу. Интересная теория, нужно будет ее подробнейшим образом обсудить, но в другой раз. Сейчас есть пара более важных и срочных дел.
— Вы будете по-прежнему готовить чай, — строго сказала она. — У вас это прекрасно получается.
— Я это делаю с удовольствием, — улыбнулась мма Макутси. — Не вижу, почему бы помощнику частного детектива не заваривать чай, если для этого нет младшего персонала.
Разговор был не из самых приятных, и мма Рамотсве испытала облегчение, когда он закончился. Она подумала, что хорошо бы поскорее поручить новой помощнице какое-нибудь расследование, дабы снять возникшее напряжение. Вот почему в то утро, когда появился мистер Лецениане Бадуле, она решила поручить его дело мма Макутси.
Приехал он на «мерседесе-бенц», но на очень стареньком, а потому несущественным с точки зрения этики, с ржавчиной на боковых рамах и глубокой вмятиной на дверце.
— Я, видите ли, не завсегдатай частных детективных агентств, — сказал он, нервно ерзая на стуле для посетителей.
Напротив сидели две женщины и ободряюще улыбались. Он знал, что полная женщина — хозяйка, потому что видел ее фотографию в газете. А вторая, с нелепой прической и в нарядном платье, видимо, ее помощница.
— Не смущайтесь, — подбодрила его мма Рамотсве. — В эту дверь входили самые разные люди. Нет ничего постыдного в том, чтобы просить о помощи.
— На самом деле, — поддержала ее мма Макутси, — именно сильные люди чаще всего просят им помочь. А слабые стыдятся сюда приходить.
Мма Рамотсве кивнула. После слов мма Макутси клиент заметно успокоился. Это хороший знак. Не каждый может успокоить клиента. Как оказалось, мма Макутси умеет находить нужные слова.
Мистер Бадуле стал гораздо раскованнее и откинулся на спинку стула.
— В последнее время я очень нервничаю, — начал он. — Каждую ночь просыпаюсь до рассвета и долго не могу заснуть. Лежу в постели, ворочаюсь с боку на бок и не могу выкинуть из головы одну и ту же мысль. Она все время вертится в мозгу. Один-единственный вопрос, который я снова и снова задаю самому себе.
— И не находите ответа? — подсказала мма Макутси. — Ночь — неудачное время для вопросов, на которые нет ответов.
Мистер Бадуле посмотрел на нее.
— Вы совершенно правы, сестра. Нет ничего хуже ночных вопросов.
Он замолчал, и минуту-другую никто не говорил. Потом мма Рамотсве прервала молчание:
— Почему бы вам не рассказать нам о себе, рра? А чуть позже мы подойдем и к вопросу, который вас так тяготит. Моя помощница приготовит нам чаю, и мы попьем его все вместе.
Мистер Бадуле с готовностью согласился. Он был на грани срыва, а мма Рамотсве прекрасно знала, что чайный ритуал и кружка горячего напитка в руках располагают к откровенности и помогают человеку, попавшему в беду, расслабиться.
Я не богач и не занимаю важного положения, начал свой рассказ мистер Бадуле. Родился в Лобаце. Мой отец много лет проработал секретарем Верховного Суда. Работал он на англичан, и они наградили его двумя медалями с профилем их королевы. Эти медали он носил всегда, даже после того, как вышел на пенсию. Когда он уволился, один из судей подарил ему мотыгу, чтобы отец работал на своей земле. Судья заказал ее в тюремной мастерской, и заключенные сделали мотыгу по его эскизу. На черенке раскаленным гвоздем выжгли надпись:
Судья оказался хорошим человеком, и ко мне он тоже был добр. Он поговорил с одним из учителей Католической школы, и меня туда приняли. Я очень старался, и когда заявил о том, что один из мальчиков украл на кухне мясо, меня назначили старостой.
Я сдал экзамены, получил аттестат и устроился работать секретарем Комитета по распределению мяса. Там я тоже очень старался, и снова сообщил своим хозяевам о краже. Я сделал это не потому, что рассчитывал получить награду. Просто не люблю нечестность во всех ее проявлениях. Этим я пошел в отца. Работая секретарем Верховного Суда, он видел много плохих людей, в том числе и убийц. Видел, как они стоят в зале суда и врут, потому что их дурные дела выплыли наружу. Видел, как судьи приговаривают их к смертной казни, и как злые сильные люди, бившие и убивавшие себе подобных, превращаются в маленьких мальчиков, испуганных и плачущих, просящих прощения за свои дурные поступки и обещающих никогда больше так не делать.
После всего этого неудивительно, что мой отец учил сыновей быть честными и всегда говорить только правду. Поэтому я ни секунды не сомневался, рассказывать ли правду своим хозяевам, и хозяева были очень довольны.
