Сейчас она проговаривала то, что уже много раз говорила. Себе.
- Вот если бы по-другому… Вот если бы одни дети жили!… Они бы заново все построили. Не играли бы во все это… Никто бы их не заставлял, ничему не учил. Сами бы нащупали… Ведь они же ничего не знают, только и умеют что щупать… Это как потоп! Неважно как!… Неважно… Они пытались это понять, умирая, но не пытались понять другое - зачем? Может быть было слишком много таких просьб как наша? Так много, что на них ответили!… А сейчас… Дело в другом, ты посмотри что происходит! Сколько нас осталось? И все равно!… Все то же самое! Все грызутся за кусок и просто! Чтобы грызться!… Убивают друг друга и себя!… И если… им дадут возможность вырасти будет все то же самое!… Ну если нас еще убрать, пусть останутся меньше, десятилетки, пятилетки и что? Те, кто выживут все равно станут такими как мы, а мы станем такими как они! Это что-то в крови!… И я не знаю… Я ничего не знаю…
В ее глазах стояли слезы.
Они сбегали по высоким скулам, впалым щекам и горячо капали на дерево стола. Егор внимательно следил за этим путешествием. Он понимал, и это надо было еще понимать, а сейчас сидящую напротив девушку было просто жалко. Так хотелось ей чем-то помочь, чтобы она перестала себя мучить.
Он чувствовал, видел этот барьер, стенку, в которую она уперлась и тычется, ударяясь в кровь, и опять ударяясь, уже самозабвенно разрушая себя, а не ее.
Но что сделать? Как объяснить ей, что этой стенки нет, что все это ерунда - все эти «мы», «они», «в крови». Да, бывает. Беда случается. Но беда - это событие, а трагедия - образ жизни. Беду можно пережить, а трагедию переживать не надо. Невозможно. Она не кончится. И после смерти, наверное. Но что он мог? Он мог сказать сейчас какие-то слова. А это то, в чем надо убеждаться каждый день, каждую минуту.
Ну да сейчас нужно все равно что-то сказать, только постараться не напыщенно, обойтись без лишних слов.
- Вер. - Егор протянул руку, коснулся ее локтя. - Ты выпей сейчас чаю, хорошо?
Было у нее еще что-то в характере, какая-то стесненность в груди, что-то не дающее ей глубоко и ясно дышать, и можно ли это изменить? Сможет ли она это изменить?
Вера послушно взяла чашку и отпила. Егор отпил из своей и хрумкнул еще сахаром, улыбаясь. Вера неуверенно улыбнулась, и он подвинул к ней поближе ее рафинад.
Она взяла и, вздохнув, тоже хрумкнула, медленно задумчиво пожевала. Егор, улыбаясь, поднял чашку и отпил. Вера последовала его примеру.
Так они сидели и пили чай, глядя друг на друга. Егор улыбался, стараясь улыбаться так, чтобы Вере тоже захотелось улыбнуться.
- Я тебя познакомлю с человеком одним… Только это надо ехать… Съездим…
Вера послушно кивнула.
Чай закончился. Егор с сожалением поставил чашку и взял Веру за руку, возле кисти.
- Вер, я пойду… Там Макс… болеет. А ты… Ты сейчас можешь просто радоваться, что наконец выходишь на свободу, на волю… Все выходите. Это очень здорово, и очень счастливо все вышло… Там много еды, горячая вода, теплые постели, воздуха много… И дел много. Поняла?… Ни о чем не думай, просто радуйся… Представляешь - в ванне полежать!
Вера усмехнулась и, немного как-будто смутившись, одернула свитер.
- Ты тогда дождись когда проснутся все, позавтракайте на дорогу. - Егор вспомнил этот завтрак и поежился, ну да ничего, контрастнее будет. - И выходите. Идите все в Кремль, а там уже вас встретят, я сам постараюсь, но в любом случае знай - вам там рады! Ну, пока все.
Егор встал, обошел стол и чмокнул Веру в макушку, пожав плечи. Она накрыла его руку своей. В дверях обернулся, вспомнив.
- Вер, слушай, там на станции… мертвые. Погибшие. Пусть ребята сходят вначале и прикроют их, что ли, чтоб дети не видели… Потом поднимем, похороним.
Вздохнул и улыбнулся.
- Ну давай, до встречи.
- Егор! - вспомнила. - У тебя же фонарика нет, на, возьми! Ну да.
- Вер, а можно мне еще и провожатого. - смущенно попросил Егор.
На выходе из метро потоптался возле БТРов - хорошо бы конечно, но он совершенно не представлял как с этой штуковиной обращаться.
Махнул рукой и пошел пешком.
Из- за дома к нему метнулась маленькая фигурка.
- Егор! Стив! Егор радостно обхватил его.
- Ну что там? - Стив мотнул головой в сторону метро. - Совсем стремно?
- Да нет, нормально уже… Иди там, поднимай своих вместе со всеми, а то проспят… исход.
- Какой исход?
- Переезжаем, брат. В Кремль.
- Да ну? К ментам?
- Все, старик, ментов больше нет, теперь друзьяесть. Стив недоверчиво шмыгал носом.
- Да че мы там ловить будем?
Егор усмехнулся, представив эту пятерку среди «оформленных» кремлевцев.
- Да ладно. Подгребайте, разберемся. Чего под землей без воздуха сидеть? Приходите, покушаете вкусно для начала. Может даже помоетесь. Стив возмущенно засопел, и Егор успокаивающе поднял ладонь.
- Ну это так, необязательно… В общем давайте, а я пойду. - хлопнул Стива по плечу.
- А ты туда, что ли?
- Ну.
- Пешедралом? А дуба не дашь?
Вообще- то и правда было не жарко, Егор забыл что зима и вообще скоро декабрь закончится. Поднял воротник у кителя.
- Ща мотороллер подгоню, погоди!
Стив побежал к заныканному мотороллеру.
Так Егор по-королевски въехал в Кремль на желтом замызганном мотороллере.
- А где тут у нас больница, сударь, где больные лежат? - поинтересовался у выпучившего глаза парнишки-охранника.
Тот взволнованно путано показал. В больнице ничего объяснять не пришлось - его узнали и провели в палату к Максиму. Там, у постели так и не пришедшего до сих пор в сознание Макса, сидели Рыцарь-Антон, Пантера Ренат и Цезарь-Федор.
Сидели подавленные.
Егор посмотрел на них, хмыкнул и подошел к постели.
- Ну давай просыпайся уже! - громко воззвал он к лежащему вздернув нос Максиму. - Хватит дрыхнуть! Столько дел всяких! Вставай давай!
Лицо у Макса дрогнуло, открылись испуганные глаза.
- Ну вот! - удовлетворенно сказал Егор. - Харе валяться!
