– Ничего, – ответил Санчес. – Он служил в отряде специального назначения. Постоянно исчезал без предупреждения, посреди обеда, посреди ночи, на несколько дней или недель и никогда не объяснял, где был все это время. Она привыкла.
– Он говорил с кем-нибудь по телефону?
– Жена предполагает, что телефонный разговор был. Однако она не уверена. До обеда они побывали на поле для гольфа. Успели пройти двадцать семь лунок.
– Ты можешь позвонить ей сам? Она будет с тобой более откровенна, чем с обычными полицейскими.
– Пожалуй, я могу попытаться.
– Что-нибудь еще? – спросил я.
– Обе пули калибра девять миллиметров, аккуратные входные отверстия и жуткие выходные.
– Пуля с цельнометаллической оболочкой, – сказал я.
– Стреляли в упор, – добавил Санчес. – Остались следы ожогов. И сажи.
Я помолчал. Мне трудно было представить это. Два выстрела? В упор? Значит, одна из пуль проходит насквозь, делает петлю, возвращается обратно и разбивает наручные часы?
– Он поднял руки к голове?
– В него стреляли со спины, Ричер. Дважды в затылок. Бэнг, бэнг, спасибо и спокойной ночи. Вероятно, вторая пуля пробила голову и попала в часы. Нисходящая траектория. Высокий стрелок.
После паузы Санчес спросил:
– Насколько это вероятно? Ты его хорошо знал?
– Мы никогда не встречались, – ответил я.
– Он был знатоком своего дела. Настоящим профессионалом. И он умел думать, умел использовать все обстоятельства в свою пользу.
– Однако позволил выстрелить себе в затылок?
– Он знал убийцу, это точно. Не мог не знать. Иначе он не повернулся бы к нему спиной, да еще ночью, в темном переулке.
– Ты проверяешь людей из Джексона?
– Их слишком много.
– Расскажи мне об этом.
– У него были враги в Бэрде?
– Если и были, то мне они неизвестны, – ответил я. – Однако он имел врагов среди командного состава.
– Эти типы не назначают встречи посреди ночи в темных переулках.
– А где расположен переулок?
– Не в самой тихой части города.
– Может быть, кто-то что-то слышал?
– Никто и ничего, – ответил Санчес. – Полицейский участок Колумбии провел тщательное расследование, но ничего не сумел обнаружить.
– Это очень странно.
– Они гражданские. Что с них возьмешь?
Он замолчал.
– Ты уже встречался с Уиллардом? – спросил я.
– Он на пути сюда. Похоже, еще тот подонок.
– А как выглядит переулок?
– Шлюхи и продавцы наркотиков. Едва ли отцы города Колумбия напишут о подобных достопримечательностях в туристических брошюрах.
– Уиллард не любит попадать в затруднительные положения, – сказал я. – Его тревожит репутация.
– Репутация Колумбии? Какое ему до нее дело?
– Репутация армии, – сказал я. – Он не захочет, чтобы имя Брубейкера, полковника элитарной военной части, упоминалось вместе со шлюхами и продавцами наркотиков. Уиллард полагает, что Советы готовы пойти в наступление. Он считает, что нам сейчас важно быть на высоте. Только он способен видеть общую картину.
– Общая картина состоит в том, что я в любом случае не буду допущен к расследованию этого дела. А какое влияние он может оказать на полицейский участок Колумбии и на ФБР? Ведь ему придется иметь дело именно с ними.
– Будь готов к любым неприятностям, – посоветовал я.
– Нам предстоит семь тощих лет?
– Гораздо меньше.
– Откуда такая уверенность?
– Интуиция подсказывает, – ответил я.
– Тебя устроит, если я буду иметь с ними дело сам, или ты предпочитаешь, чтобы они звонили тебе? С формальной точки зрения Брубейкер служил в твоей части.
– Будет лучше, если этим займешься ты. У меня полно других забот, – сказал я.
Мы закончили разговор, и я вернулся к спискам Саммер. Девятьсот семьдесят три человека. Девятьсот семьдесят два невиновных и один преступник. Но кто именно?
Через час Саммер вернулась. Она вошла и протянула мне лист бумаги. Это была фотокопия запроса, сделанного сержантом первого класса Кристофером Карбоном четыре месяца назад. Он заказал пистолет «Хеклер и Кох П-7». Возможно, ему нравились автоматы «хеклер-кох», которыми пользовалась «Дельта», а потому он захотел иметь пистолет П-7. Он попросил, чтобы пистолет стрелял стандартными девятимиллиметровыми пулями от «парабеллума». И еще заказал четыре обоймы на 13 пуль. Самый обычный запрос, и я не сомневался, что он был удовлетворен. Тут не могло возникнуть проблем с допуском. «Хеклер-кох» использовался в немецкой армии, а Германия, насколько мне известно, состояла в НАТО. Речи о несовместимости тоже идти не могло. Девятимиллиметровые пули «парабеллум» являются стандартным снаряжением НАТО. Армия США вряд ли страдает от их недостатка. На наших складах полно таких пуль. Мы можем наполнять обоймы на тринадцать патронов миллион раз в день, каждый день до скончания времен.
– И что с того? – спросил я.
– Посмотрите на подпись, – предложила Саммер.
Она вытащила мою копию жалобы Карбона из внутреннего кармана и протянула мне. Я положил ее на стол рядом с запросом Карбона. Сравнил их.
Подписи были идентичными.
– Мы не эксперты по почеркам, – сказал я.
– Это и не нужно. Они совпадают, Ричер, поверьте мне.
Я кивнул. Оба раза было написано: «К. Карбон», и все четыре прописные буквы «К» имели характерное написание – удлиненные, с завитушками. Да и строчные буквы были одинаковыми. Подпись в целом была сделана быстро и уверенно. Четкая, гордая подпись, отработанная за долгие годы. Я знал, что любую подпись можно подделать, но в данном случае это было бы очень непросто. А тем более ночью на базе в Северной Каролине.
– Ладно, – не стал спорить я, – жалоба подлинная.
Я оставил ее на столе. Саммер перевернула ее и прочитала, хотя уже наверняка делала это не раз.
– Написано совершенно хладнокровно. Напоминает удар ножом в спину, – заметила она.
– Странно, – задумчиво сказал я. – Мы с этим парнем никогда прежде не встречались. Тут у меня нет ни малейших сомнений. И он служил в «Дельте». Едва ли среди них есть люди, склонные к пацифизму. Почему он принял мое нападение так близко к сердцу? Я ведь сломал не его ногу.
– Возможно, в этом было что-то личное. Толстый тип мог быть его другом.
Я покачал головой:
