— Уже почти не болит, — ответил Абдулла и попытался идти не хромая. Но, пройдя несколько шагов, опять начал тянуть ногу. Уже подходя к КПП, я взял Абдуллу за локоть:
— Я сделаю всё, как ты просил. Одно имей в виду — снаряд не разбирается, где свои, а где чужие. Береги себя…
На КПП Абдулла не обнаружил своего велосипеда. Стоял в растерянности, озираясь по сторонам. Я вопросительно посмотрел на часового и тот, не дожидаясь «разбора полетов», показал пальцем куда-то в сторону. Командир батареи, молоденький старлей Серега, в одних трусах взгромоздился на велосипед и, усердно крутя педали, катался на нем по подразделению. Я погрозил Сергею кулаком и буквально через минуту тот вернул машину хозяину.
— Сто лет на велике не катался!.. — слезая с велосипеда, признался Серега. Лицо его светилось блаженством.
А через пару минут Абдуллы уже не было у въезда в городок, и я подозвал Серегу к себе: «Надо поговорить».
В комнате, точнее, в блиндаже, выстроенном из пустых снарядных ящиков, наполненных землей, где размещался пункт боевого управления артиллерийской стрельбой, я объяснил Сергею суть просьбы. Тот молча нанес на рабочий планшет координаты цели.
— Сколько пожелаете отослать «огурцов» бабаям? — с усмешкой спросил он.
— А сколько не жалко! Ты постреляй минут десять-пятнадцать из одного орудия. Я думаю, этого им будет достаточно. Только прошу: стрелять начинай после того, как «духи» первыми начнут. А не то всю обедню испортишь…
— И стоит суетиться из-за какого-то десятка снарядов, — по-мальчишески сморщил нос Сергей.
— Надо Федя, надо, — я покровительственно похлопал его по плечу, и пошел на выход.
— Анатолий! — окликнул меня старший лейтенант. — Может, усугубим за успех безнадежного предприятия по пять капель?.. — Сергей выразительно показал на стаканы.
— Не-е! Вашей «кишмишовкой» только тараканов на ЦБУ травить, или использовать её в качестве химоружия против «духов». Лучше уж ты приходи ко мне после обстрела. Угощу тебя мошаверской «Доной».
— Это хорошо, — довольно потер руки Серега. — Обязательно загляну на огонек…
Уж кто-кто, а он знал, что у царандоевских советников был самый лучший в городке самогон. Настоянный на лечебных травах спирт вылечивал от любой хвори, в том числе, и от афганской экзотической заразы. Пить этот «напиток» богов было одно удовольствие.
…Вечером, перед последним намазом, «духи» действительно обстреляли территорию армейского корпуса, и дальнейшие события развивались по сценарию, придуманному мной и Абдуллой.
Возмездие
Прошло несколько дней. От Абдуллы не поступало никаких вестей. Я уже начал сомневаться в том, что Абдулла, и его люди смогли довести до логического конца запланированную операцию. Но сомневался напрасно. Придя в очередной раз на работу, обратил внимание на какое-то оживление, которое царило в спецотделе. Сначала я не понял и попытался расспросить окружающих. Но в этот момент из своего кабинета вышел Аманулла, который предложил мне пройти на заднюю часть двора.
— Сегодня ночью во двор максуза кто-то забросил бакшиш. Хороший бакшиш! Мошавер будет доволен…
Я не мог сообразить, на что намекает Аманулла, но по выражению его лица понял, что надо ожидать сюрприза. У входа в небольшой сарай, где обычно хранился различный хлам, изымаемый сотрудниками спецотдела у задержанных «духов», на земле лежал джутовый мешок. Нижняя часть мешка была промокшей, и я не сразу сообразил, что это кровь. Аманулла дал команду стоявшему рядом солдату — сарбозу, — тот ловким движением развязал веревку и вытряхнул содержимое. Из мешка выпала окровавленная голова!
Я ожидал увидеть что угодно, но только не это! Действительно, сюрприз. Приглядевшись, понял: — у моих ног лежит голова Джумахана. «Эх, Абдулла, Абдулла, — подумал про себя. — Как был ты душманом- головорезом, так им и останешься до конца дней своих».
Сделав вид, что увиденное не произвело особого впечатления, вслух я заметил:
— Вот и нашел Джума свой конец…
Никакого удовлетворения от того, что месть за содеянное все-таки настигла предателя, я не испытал. Все произошло обыденно, словно так и должно быть.
Через пару недель на работу вышел Джилани. После выписки из госпиталя, и кратковременного отпуска, проведенного у родственников жены в Лошкаревке (Лашкаргах — центр провинции Гильменд), он заметно поправился, а его рыжие усы стали еще пышнее.
Моя встреча с Джилани была более чем бурной. А потом пошли «тары-бары» за житьё-бытьё его самого и брата Абдуллы.
От Джилани я узнал некоторые детали проведенной его братом операции по захвату Джумахана. Оказывается, Абдулле и его людям не удалось захватить Джумахана в тот день, когда это было спланировано. За час до обстрела тот покинул кишлак. Вместе с братом и его бандой, переместился ближе к Кандагару.
Абдулла несколько дней подряд выслеживал Джумахана, но всё было безрезультатно.
И вот в один из дней дозорные из группы Абдуллы засекли «Семург», на котором разъезжал по «зеленке» брат Джумахана. Автомашина остановилась на окраине небольшого кишлака в каких-то трех километрах от Кандагара. Среди пассажиров «Семурга» заметили и самого Джумахана.
Практически все дома в этом кишлаке были разрушены авиацией и артиллерией «шурави», никто из мирного населения там не жил. Этим обстоятельством пользовались «духи» всей округи. Близость целей, по которым они вели ежедневные обстрелы, естественные фортификационные сооружения, каковыми являлись стены разрушенных домов, глубокие арыки и древняя система кяризов, которые вели прямо в город, — все создавало идеальные условия для ведения беспокоящего огня по противнику. При этом наносимые ответные удары были для «духов» практически безболезненными, поскольку они всегда вовремя успевали выйти из зоны обстрела. Так вот, обнаружив «Семург», Абдулла принял решение уничтожить его вместе с людьми.
Из кишлака выходили несколько дорог, но все были разрушены, и не годились для передвижения автотранспорта. «Семург» мог проехать только по единственной уцелевшей дороге, что пролегала вдоль арыка. Абдулла решил воспользоваться этим обстоятельством.
Ни один из уважающих себя полевых командиров никогда не позволял создавать своим «нафарам» дополнительные трудности. Мобильность группы, не обремененной обузой в виде возимого с собой провианта и боеприпасов, была залогом успеха всех проводимых операций. Все, что нужно было группе для внезапного боя, «нафары» носили на своих плечах. Все остальное хранилось в тщательно замаскированных схронах, расположения которых знал ограниченный круг людей. Кроме провианта и боеприпасов, в схронах зачастую складировались неразорвавшиеся трофейные снаряды и боеголовки ракет. Из таких «подарков», прилетавших от «шурави», «духи» обычно изготавливали фугасы, которые впоследствии использовали против самих же «шурави», или еще кого-либо.
По неписаным законам войны пользоваться чужими схронами было сравни предательству. Оставшись в неподходящее время без боезапаса, на который «духи» рассчитывали, как на последнюю надежду, они были обречены на гибель. Действующие в провинциях исламские суды не судили крысятников и мародеров, шастающих по схронам, отдавая воришек на откуп полевым командирам. Те, в свою очередь, с какими людьми особенно не церемонились.
Были подобные схроны и у группы Абдуллы. Один их них, находился в разрушенном доме того самого кишлака, где пытался спрятаться Джумахан. В заначке у Абдуллы был неразорвавшийся гаубичный снаряд, давно уже лежащий без дела. Его-то он и решил использовать в данной ситуации. На скорую руку был изготовлен фугас, который подчиненные Абдуллы установили около полуразрушенного дома, что стоял
