придется. Форш в этом смысле очень даже неприступен. Когда снимают осаду крепости? Когда потери осаждающих превышают мыслимые пределы, или когда время заканчивается и войска становятся больше нужны в другом месте, или по другим каким причинам. Только вот чего боюсь я… орки, это те же звери, ума у них кот наплакал, поэтому и не боятся они, почитай, ничего. Таких потери могут и не остановить.
— И что же нам делать, дядько? — расширив в испуге глаза, спросил все тот же новобранец. — Нас что тут, всех перережут?
— Что делать? — сверкнул глазами ветеран. В его голосе зазвенела сталь, а кулаки сжались. — Драться. Драться так, чтобы каждый камень стены они купили у нас реками своей зеленой крови. Тогда, возможно, они сочтут для себя Форш слишком дорогой покупкой.
Он надолго замолчал. Солдаты тоже не нарушали тишины, и только редкий скрежет железа по точилу резал уши и вызывал ощущение мороза на коже. Все понимали одно — это не просто приграничная стычка, зеленые твари уничтожают все на своем пути и за замок возьмутся всерьез. Сотник мрачно разглядывал своих солдат — совсем еще юнцы, ни разу не бывшие в настоящем бою. Те стычки, что оставили шрамы на их молодых телах, не в счет, то не бой, то так, разовая схватка. Сколько их останется в живых к концу осады, если, конечно, она вообще закончится благополучно.
Весь его многолетний опыт говорил о том, что любую крепость можно взять — дело лишь в ярости и численности наступающих.
— Одна радость, — продолжил он наконец, — что по скалам орки лазить умеют хреново. Так что основной удар придется на стену, которая обращена к дороге. Хотя ждать от них можно всего, те же тролли вполне могут попытаться забраться к нам с тыла, поэтому смотрите в оба. Ладно… давайте, парни, дуйте на стены. У вас впереди еще долгая ночь.
Жан таращился во тьму, изо всех сил стараясь держать глаза открытыми. Получалось плохо — если б днем вздремнул, то еще и ничего было бы, а так… Он снова тряхнул головой, затем зачерпнул ковшом воду из стоящего рядом бочонка, для этих целей и принесенного, и плеснул себе в лицо. Сразу стало чуть легче, но он знал, что это ненадолго.
Пока было тихо. Клад, прислонившись спиной к камню, дремал.
Сотник разрешил — вскочить бойцы успеют, но поспать можно только по очереди. Жан мужественно взял на себя первое дежурство, поскольку приятелю за день досталось куда больше. Да он и сам, хотя и не таскал на стены припасы, подустал изрядно. Парень достал припасенный заранее кусок ветчины и принялся жевать — какое-никакое, а занятие.
Тьма была кромешной — как назло, луну затянуло облаками, сама природа благоприятствовала оркам. Свет факелов на стене почти не разгонял ночной покров, и Жан пялился в бойницу больше для очистки совести, чем ради возможности что-то там увидеть.
Время тянулось невыносимо медленно. Он пробовал напевать про себя песни, однако скоро понял, что знает их слишком мало. Тогда начал считать стрелы в связках, лежащих у стены. Стрел было много, но когда в третий раз у него получился разный результат, он решил, что голова уже вконец не соображает и пора хоть немного отдохнуть.
— Клад, эй, Клад! — не отходя от бойницы, позвал он. — Давай, друг, вставай. Твоя очередь.
— А? Что? Орки? — спросонья взъерошился приятель, хватаясь за арбалет.
— Не, не видать пока, — сообщил Жан. — Хватит спать, моя очередь. Уже едва на ногах стою.
— Встаю, встаю… — вздохнул Клад, поднимаясь и потягиваясь. Маловато, конечно, ну да ладно.
Жан свернулся калачиком на тюфяке, еще хранившем тепло тела Клада. Сотник, расставляя их по местам, посоветовал запастись кое-чем — водой, тюфяком, да и пожевать чего-нибудь прихватить.
Теперь Жан вспомнил о проявленной командиром заботе с особой теплотой, еще бы, иначе пришлось бы на камнях спать, а ночи холодные, камень не перина, особо не отдохнешь.
Глаза закрылись, и он почувствовал, как проваливается куда-то глубоко во тьму. Это было совсем не страшно, даже приятно. Все тело охватила сладкая истома, мышцы расслабились — парень заснул.
Ему снова, в первый раз за долгое время, снилась бабка Сатти. Старуха хлопотала у печки, ухватом вытаскивая оттуда здоровенный горшок с кашей. Из-под снятой крышки потянуло таким духом, что хозяйка облизнулась, затем, попробовав стряпню, удовлетворенно причмокнула и, прикрыв горшок, чтоб не остывал, принялась кликать семью к столу. Противу обычного, она не стала своим визгливым голосом созывать домочадцев, а схватив кочергу, заколотила ею по подвешенной к потолку здоровенной железной чушке.
Жана это удивило, откуда такое новшество, раньше бабка не упускала возможности помянуть всех и каждого по имени, да еще и добавив что-нибудь нелицеприятное вроде «бездельник» или «дармоед». Теперь же бабка старательно и мерно била по железу так, что ушам больно становилось. Впрочем, ей этого показалось мало. Умудрившись ни на минуту не прекращать какофонию, она, каким-то немыслимым образом дотянувшись до Жана, въехала ему под ребро ногой. Удар получился неожиданно болезненным, и Жан, продирая глаза, взвизгнул.
— Да встаю уж, бабушка, встаю. Чего драться-то?
— Какая я тебе бабушка? — заорала Сатти неожиданно низким голосом. Затем ее образ заколебался, поплыл и постепенно сменился усатой физиономией сотника. — Очухался? Давай за дело, да поживей!
Набат гремел не переставая. Внизу, под стенами цитадели, полыхало зарево — это горела подожженная каменная кровь, оттуда же доносился визг, в котором смешались ужас и боль.
— Полезли! — заорал Клад, разряжая арбалет в бойницу и тут же натягивая его снова. — На, получи, с-сука! Эй, Жан! Я уж думал, ты помер. Такой грохот и мертвого поднять может. Давай, они уже у самых стен!
Наконец полностью придя в себя, парень схватил свое оружие и выглянул в бойницу. Сквозь бьющееся пламя к стенам двигались темные живые волны. То тут, то там поблескивало оружие, орки несли длинные деревянные лестницы, позади них тролли метали свои излюбленные топоры либо били из арбалетов и луков, стараясь попасть в бойницы. Рядом раздался стон, Жан оглянулся. Давешний молодой ополченец сползал по стене, из глаза торчала длинная стрела.
Парень прицелился и надавил на спуск. Один из троллей рухнул как подкошенный. Стоявшие рядом взмахнули своими длинными корявыми руками, и Жан едва успел отпрянуть от бойницы — бешено вращаясь, в узкую щель влетели сразу два топора. Небольшие и легкие, они могли быть брошены очень далеко. Двустороннее, острое как бритва лезвие, способно было разрубить не то что мясо и кости, пожалуй, на близком расстоянии и кольчуга не спасет. Он послал следующую смертельную стрелу.
Промахнуться здесь было, пожалуй, невозможно. Орки шли плотной массой, не считаясь с потерями. Пламя полыхало так, что видны они были как на ладони, однако стрел на них защитники старались пока не тратить — как до стен дойдут, так и ими заняться будет можно, а пока главную опасность представляют тролли и те из орков, которые орудовали здоровенными, зачастую кое-как сделанными самострелами. Именно их и пытались выбить солдаты, стараясь не потратить лишней секунды на прицеливание — промедление могло стать роковым.
С правой привратной башни хлынул вниз поток кипящей смолы — жуткий вопль обожженных тварей повис в воздухе, однако толпы нападавших это не остановило. Над головой Жана пронесся камень, точно упавший на площадку за скалой — там наверняка было немало нечисти, так что выстрел зря не пропал.
Еще одна стрела, и сразу назад. Топор, с чудовищной силой ударившийся в край бойницы, осыпал Жана каменным крошевом. Одним движением натянув тетиву и вложив стрелу, он сунулся было выстрелить и едва успел отпрянуть — чудом уклонившись от очередного броска. Пожилой лучник, знакомец Жана, отлетел от своей щели, рухнул на камни и так и остался лежать неподвижно — лезвие топора глубоко засело в черепе.
— Ополченцам сменить стрелков! — раздался зычный клич Айдахо. Мечникам приготовиться к бою. Они уже у стен.
Пламя у подножия крепости вспыхнуло еще ярче — защитники не жалели каменной крови, но орки, визжа и воя, лезли прямо сквозь огонь.
— Хватит огня! — поступила команда. — Камни!
Стены замка были двухъярусными. На первом ярусе стрелки, стоявшие у бойниц, били по нападающим из луков и арбалетов.
Сверху, на парапете, мечники готовились встретить тех, кому удастся забраться на стены. Сейчас они
