— А сюда ж взяли.
— Дак это разве ж дело? Это так, прогулка. Нет, дело — это, к примеру, в набег, в темные земли. Там можно и добычу неплохую взять, и мечом вдоволь помахать. А то вот еще, бывает, караван какой сопровождать, если он что для маркиза везет. Там тоже знатные схватки бывают.
— А на стражу тебя уже ставили?
— Бывало, — важно ответил Клад.
— Ну и как? — Глаза Жана засверкали.
— Как, как… скучно. Стоишь целый день или, хуже, всю ночь на одном месте да пялишься перед собой. Бывает, что в сон тянет так, что мочи нет. Токмо тут один заснул на посту, так его сотник приказал плетьми сечь, пока тот в обморок не грохнулся.
— Ого! А говоришь — мужик что надо. Так ведь и убить можно.
— А ты как хотел? Случись вдруг враг, а часовой заснул — так всех вырежут. Не, правильно сотник приказал-то.
— Небось ежели бы это тебя плетью-то, ты так не говорил бы, верно?
Клад замялся, затем неохотно ответил:
— Так то меня и секли… Да больше такое не повторится, я-то уж понял, что к чему. И Корт зла не держит, он мужик справедливый. Надо наказать накажет, но потом поминать не будет.
Когда они пришли в казарму, Клад сунул Жану сверток с одеждой.
— Держи, как сможешь — отдашь.
Жан еще никогда, наверное, не носил такого роскошного наряда. Короткий кафтан из зеленого сукна с черными отворотами, черные же штаны, ряды блестящих медных пуговиц — да во всей деревне, пожалуй, только староста мог позволить себе такое платье, да и то по большим праздникам.
Впрочем, сразу покрасоваться в новой одёже парню не удалось — в казарму вошел невысокий кряжистый мужчина лет сорока. Его лицо было изрезано не только морщинами — немало борозд было проложено сталью. На воине был все тот же черно-зеленый наряд, только на груди сиял серебряный значок в виде креста. На боку висел длинный меч в черных кожаных ножнах. Черные глаза под насупленными кустистыми бровями уставились на Жана. «Сотник это», прошептал Клад, хотя Жан уже и сам догадался. Он низко поклонился ветерану.
— Распрямись, — поморщился тот. — Ты же воин. Воин кланяется только даме или своему господину. А мы товарищи по оружию… если ты, конечно, будешь достоин этой чести.
Он обошел вокруг парня, как будто тот был лошадью на ярмарке, оглядел его с ног до головы, затем потребовал скинуть рубаху и внимательно изучил не слишком впечатляющую мускулатуру.
По его лицу трудно было понять, доволен он осмотром иди нет.
— Как тебя зовут, сосунок? — бросил он сквозь зубы.
— Жан…
Сотник кивнул:
— Добро. Что умеешь?
Сложный вопрос. Сомнительно, чтобы сотника интересовали способности Жана к чтению, письму и счету. Или, скажем, его глубокие знания в области выращивания репы и капусты.
— Я… немного с мечом умею, мастер. Из лука могу, с ножами тож…
— Ладно, посмотрим.
Сотник вынул из-за голенища сапога короткий метательный нож и протянул парню. Затем поднял валявшийся на полу зеленый листок и, отойдя в самый конец комнаты, плюнул на него и с размаху прилепил к стене. Затем сделал шаг в сторону и демонстративно уставился на Жана.
Тот понял, чего от него ждут. Конечно, нож был незнаком, если бы была возможность потренироваться, то… впрочем, думать над этим было некогда. Нож молнией метнулся к цели и ушел в дерево в полупальце от края листа.
— Промахнулся, — сухо отметил сотник, выдергивая клинок из стены.
— Дак это… нож незнакомый-то. Своим я бы…
— Угу, — хмыкнул сотник, подходя к нему.
Не останавливаясь и практически не целясь, он с разворота метнул клинок — лезвие впилось в бревно на палец выше листа. Жан хотел было позлорадствовать, однако на этом дело не закончилось.
Вслед за клинком улетел прислоненный к стене топор — с чмоканьем лезвие застряло в пальце слева от листочка. Через мгновение на таком же, только справа, расстоянии задрожал снятый со стены тяжелый кинжал. Сталь еще не прекратила вибрировать, а уже ниже листа, все на тот же палец, глубоко ушел в дерево еще один нож, выдернутый мастером из-за пояса оторопевшего Клада. И наконец, свистнул и с хрустом пронзил листок меч сотника, глубоко засевший в дереве. Половинки разрубленного пополам листика медленно падали на пол:
— Ладно, посмотрим, как ты меч держать умеешь, — буркнул сотник. Пошли во двор. Да куртку-то надень, Клад, дай ему.
— Не так! — рявкнул Корт. Жан стоял перед сотником, выставив перед собой тяжелый деревянный меч. — Ты снова слишком напрягаешь руку. Сколько раз тебе, балбесу, повторять! Рука должна быть гибкой, а не жесткой, как палка. Принимая удар, чуть поддавайся, тогда сила его будет погашена. А так… — Он взмахнул своим оружием и чудовищный удар вышиб палку из рук парня, мало что не сломав пальцы.
Жан вздохнул и рванул за улетевшим мечом, затем снова встал в боевую стойку. На сегодняшний день, еще только начавшийся, Корт уже трижды успел его обезоружить. И это при том, что он, Жан, до сего момента искренне верил, что кое-что умеет. Как оказалось, он глубоко заблуждался.
— Настоящий боец, — поучал его сотник, которому поручили заняться новым воином, — должен беречь оружие. Что толку, если через несколько минут твой меч превратится в бесполезную иззубренную железку? Таким ни латы не пробить, ни кольчугу не рассечь.
— Так у врага же тоже… — начал было парень, но сотник покачал головой.
— Покажи-ка свою деревяшку. Ну вот, смотри сам. Сотник, конечно, был прав. Еще бы, за его плечами много лет службы, не то что у Жана, для которого сегодня — день первый.
Его деревянный меч весь был покрыт глубокими вмятинами, в нескольких местах появились трещины. А такой же меч Корта почти уцелел, лишь несколько щербин.
— Оружие врага должно скользить по твоему клинку, — сурово продолжал сотник, — скользить, понимаешь ты, салага? Заставишь его промахнуться — он потеряет равновесие. А уж если тебе так уж надо остановить удар, то принимай его на гарду, она для этого и создана. И тогда его меч будет тупиться, а твой останется острым. Но если удар у него силен, а твоя рука будет на излете, то он выбьет твой меч. Ну, давай еще раз.
Сотник нанес удар сверху. Жан, помня наставления, чуть отступил в сторону, подставляя свой меч так, чтобы оружие нападавшего соскользнуло с его «лезвия» и впустую рассекло воздух. В этот раз у него получилось, хотя трещины сыграли свою роль и деревянный клинок надломился.
— Уже лучше, — буркнул Корт. — Пойди, замени.
Когда парень снова занял свое место, инструктор продолжил:
— Теперь я собираюсь воткнуть меч тебе в грудь. Что ты намерен делать?
— Щит подставлю…
— У тебя его нет, — резонно заметил солдат.
— Ну… мечом отобью.
— Ну-ну, давай. Готов?
Палка Корта молнией устремилась в грудь Жана и, прежде чем тот успел от нее отмахнуться, больно стукнула по ребрам.
— Ты труп. Ну-ка еще раз, готов?
Казалось, все тело парня уже состоит исключительно из синяков. Разумеется, тут же к ним прибавился еще один. Резкая боль от удара, от которого не спасла даже плотно набитая шерстью куртка, заставила Жана испустить короткий стон.
— Получил? Эт хорошо… Если мозгов нет, так, может, боль думать заставит, — усмехнулся сотник. — Ты что, дурак, к дереву привязан? Уклонись, отодвинься от удара. Если тебе повезет, противник промахнется и сам напорется на твой меч. И помни, если у него в руках щит, то он, если не болван, не
