— Вы хотели предупредить преемницу Энни Лейн.
— Мы решили рассказать ей, на что способен ее муж.
— Как она отреагировала?
— Она меня выслушала. Мы прогулялись по пляжу, и она выслушала все, что я ей рассказала.
— Как она отреагировала?
— Она слушала молча, ничем не выдавая своих чувств.
— Вы были достаточно убедительны?
— Я сказала, что у нас нет доказательств. И добавила, что сомнений у нас тоже нет.
— И она так ничего и не сказала?
— Только слушала, не прерывая.
— А о своем брате вы рассказали?
— Это было частью всей истории. Она слушала и молчала. Эта женщина красива и богата. Такие люди отличаются от нас. Если что-то происходит не с ними, значит, этого не происходит вообще.
— Что случилось с вашим мужем?
— С Винни? С Винни случился Ирак. Он напоролся на мину.
— Я сожалею.
— Мне сказали, что он погиб мгновенно. Но они всегда так говорят.
— Иногда это правда.
— Надеюсь. Хотя бы на этот раз.
— Он был строевым военным или работал по контракту?
— Винни? Он служил в регулярных войсках. Винни всегда ненавидел контрактников.
Ричер оставил Ди Марию на кухне и вернулся в гостиную. Голова Хобарта была откинута назад, губы подергивались. Худое горло бугрилось от выступивших сосудов. Истощенный торс казался слишком длинным по контрасту с обрубками рук и ног.
— Вам что-нибудь нужно? — спросил Ричер.
— Глупый вопрос, — отозвался Хобарт.
— Что означает для вас тройка треф?
— Найт.
— Почему?
— Три было его счастливым числом. А Трефа — его прозвище среди морских пехотинцев. Найт Трефа — так его называли в те дни.
— Он оставил на теле Энни Лейн игральную карту. Тройку треф.
— В самом деле? Он рассказывал мне об этом. Я ему не поверил. Мне показалось, что он приукрасил свой рассказ. Как в книге или в кино.
Ричер промолчал.
— Мне нужно в туалет, — сказал Хобарт. — Позовите Ди.
— Это сделаю я, — ответил Ричер. — Дадим Ди передохнуть.
Он подошел к Хобарту и взял его на руки. Хобарт оказался удивительно легким, не больше ста фунтов. В нем почти ничего не осталось.
Ричер отнес Хобарта в ванную. Он держал его вертикально, придерживая одной рукой, как тряпичную куклу, а другой рукой расстегнул ему джинсы и спустил их вниз.
— Вы уже делали это прежде, — заметил Хобарт.
— Я был военным полицейским, — ответил Ричер. — Нет ничего такого, чего бы я не делал прежде.
Ричер принес Хобарта обратно на диван, и Ди Мария снова накормила его супом. И тем же влажным полотенцем вытерла подбородок.
— Я должен задать вам обоим важный вопрос, — сказал Ричер. — Мне необходимо знать, где вы находились и чем занимались в последние четыре дня.
Ди Мария сразу стала отвечать. Ни малейшего обмана, колебаний, фальши или неуверенности. Она говорила немного несвязно, но это делало ее рассказ еще более убедительным. Повествование о четырех днях продолжающегося кошмара. Они начались с пребывания Хобарта в больнице Святого Винсента. Ди Мария отвезла его туда на машине скорой помощи, потому что у него начался тяжелый приступ малярии. Врач принял его на двое суток для лечения внутривенными инъекциями. Большую часть времени Ди Мария провела рядом с братом.
Потом она привезла его домой на такси и на собственной спине притащила на четвертый этаж. С тех пор они находились в квартире вдвоем, ели то, что было запасено на кухне, ничем особенным не занимались и никого не видели — пока Ричер не сломал дверь и не оказался посреди их гостиной.
— Почему вы спрашиваете? — поинтересовался Хобарт.
— Новая миссис Лейн похищена. Вместе с дочерью.
— И вы подумали, что это сделал я?
— Да, такая мысль у нас была.
— Подумайте получше.
— Я уже подумал.
— Да зачем мне это делать?
— Чтобы отомстить. Или из-за денег. Выкуп составил ровно половину суммы, заработанной Лейном в Буркина-Фасо.
— Я бы захотел отобрать все.
— Я тоже.
— Но я бы не стал похищать женщину и ребенка.
— Я тоже.
— Так почему же я вас так заинтересовал?
— Мы получили сведения о вас с Найтом. Нам было известно об увечьях, но подробностей мы не знали. Потом нам рассказали о парне, у которого нет языка. Мы сложили два и два — и получили три. Мы решили, что за этим стоите вы.
— Нет языка? — задумчиво проговорил Хобарт. — Хороший выбор. Я бы сразу согласился. — Потом он добавил: — Но язык обычно отрезают в Южной Америке. В Бразилии, Колумбии, Перу. Может быть, в Сицилии, в Европе. Но не в Африке. Мачете не засунуть в рот. Губы — да. Я такое видел. Или уши. Но не язык.
— Мы приносим свои извинения, — сказала Полинг.
— Ничего страшного, — откликнулся Хобарт. — Никто не пострадал.
— Мы починим дверь.
— Я буду благодарен.
— И мы поможем вам с сестрой, если сможем.
— Я вновь буду вам признателен. Но сначала помогите женщине и ребенку.
— Мы считаем, что уже слишком поздно.
— Не говорите так. Все зависит от того, кто их похитил. Пока есть надежда, есть жизнь. Именно надежда помогла мне продержаться все эти пять тяжелых лет.
Ричер и Полинг оставили Хобарта и Ди Марию на диване, с недоеденной миской супа. Они спустились с четвертого этажа на улицу и остановились в тени замечательного летнего дня. Машины медленно ползли мимо них, периодически кто-то нетерпеливо гудел. Куда-то спешили пешеходы.
— Восемь миллионов историй обнаженного города, — сказал Ричер.
— Мы не продвинулись ни на шаг, — ответила Полинг.
Глава 43
