В тридцати ярдах от них заработали двигатели трех «крайслеров». В темноте их фары показались удивительно яркими — широкие белые лучи света. Фары сразу переключились на дальний ослепляющий свет. Машины тронулись с места, и конусы яркого света заметались по огражденной территории. Ричер и Нигли проскользнули под длинным носом «белла» и прижались к другому боку. Машины разделились и начали ездить по территории в разных направлениях.
Через десять секунд они нашли четыре трупа.
«Крайслеры» затормозили возле тел, находящихся в пятидесяти футах друг от друга. Застывшие лучи фар освещали четыре неподвижных тела, которые отбрасывали диковинные тени. Три далекие фигуры заметались перед глазами Ричера, то погружаясь в полную темноту, то снова попадая в ослепительный свет фар.
— Мы не можем оставаться здесь, — сказала Нигли. — Они вернутся сюда, и мы окажемся в свете фар, как на сцене «Голливудской чаши».[17]
— Сколько у нас времени?
— Сначала они должны тщательно осмотреть ограду. Около четырех минут.
— Начинай отсчет, — сказал Ричер.
Он оттолкнулся от корпуса вертолета и побежал к главному зданию. Преодолел сорок ярдов за десять секунд. Дверь осталась распахнутой, свет внутри продолжал гореть. Ричер остановился. Затем вошел, ступая очень тихо и держа руку на рукояти «глока», лежащего в кармане. И никого не увидел. Внутри было пусто. Справа находились офисы с невысокими стенами, а слева — открытое рабочее пространство за толстым листовым стеклом от пола до потолка. Там стояли длинные лабораторные скамьи, горел яркий свет, в потолок уходили многочисленные воздуховоды, предназначенные для отвода пыли, пол покрывала металлическая сетка, контролирующая статическое электричество. В воздухе пахло теплым кремнием, как от нового телевизора.
Офисы с правой стороны представляли собой небольшие клетушки со стенами, по высоте доходящими до уровня головы. На двери одного из них имелась табличка «Эдвард Дин». Главный инженер проекта. А теперь человек, отвечающий за качество. На следующей двери Ричер прочитал: «Маргарет Беренсон». Дракониха. На тот случай, если она хотела поговорить с персоналом, не заставляя их ездить в стеклянный куб в Восточном Лос-Анджелесе. Далее находился кабинет Тони Суона. Тот же принцип. Два центра, два офиса.
А на следующей двери было написано: «Аллен Ламейсон».
Дверь была распахнута.
Ричер сделал вдох. Вытащил из кармана «глок». Вошел в открытую дверь и остановился на пороге. Перед ним предстало помещение восемь на восемь футов: письменный стол, кресло, стены, телефоны, шкафы, кипы бумаг.
Ничего необычного.
Если не считать того, что за столом сидел Кёртис Мани.
У стены стоял чемодан.
В комнату вошла Нигли.
— Прошло шестьдесят секунд, — сказала она.
Мани продолжал неподвижно сидеть за столом. На его лице застыла маска обреченности, как у тяжелобольного человека, который ожидает вердикта другого врача, но понимает, что диагноз будет столь же ужасным. Пальцы рук, лежащих на столе, были переплетены. Пистолета Ричер не заметил.
— Ламейсон был моим напарником, — сказал Мани, словно это все объясняло.
Ричер кивнул:
— Верность — подлая штука.
Темно-серый дорогой чемодан аккуратно стоял у стены возле письменного стола. Не самый большой из всех, что доводилось видеть Ричеру. Ничего общего с великанами, которые люди таскают за собой в аэропортах. Но и маленьким его никак нельзя было назвать. Возле замка Ричер прочитал инициалы: «Э. М.».
— Прошло семьдесят секунд, — сказала Нигли.
— Что ты собираешься делать? — спросил Мани.
— С тобой? Пока ничего, — ответил Ричер. — Расслабься.
Нигли навела пистолет в лицо Мани, а Ричер сделал пару шагов, опустился на колени рядом с чемоданом и попытался открыть замки. Они были заперты. Он положил «глок» на пол, взялся кончиками указательных и больших пальцев за застежки, напряг плечи и рванул. Ричер против двух тонких металлических язычков. Силы были неравны. Замки мгновенно сломались.
Он открыл крышку.
— Прошло восемьдесят секунд, — напомнила Нигли.
— День платежа, — сказал Ричер.
В чемодане лежали бумаги с водяными знаками и надписями иностранных банков, а также тяжелые маленькие замшевые мешочки.
— Шестьдесят пять миллионов долларов, — раздался у него за спиной голос Нигли.
— Приблизительно, — сказал Ричер.
— Прошло девяносто секунд, — отметила Нигли.
Ричер повернул голову, посмотрел на Мани и спросил:
— И сколько предназначалось тебе?
— Некоторая часть, — ответил Мани. — Думаю, совсем небольшая.
Ричер аккуратно сложил бумаги и передал их Нигли. За бумагами последовали мешочки. Нигли быстро разложила их по карманам. Ричер поднял с пола пистолет, встал и повернулся к Мани.
— Ты ошибаешься, тебе это не принадлежит, — сказал Ричер.
— Прошло две минуты, — напомнила Нигли.
— Твои друзья здесь, — сказал Мани.
— Я знаю, — ответил Ричер.
— Ламейсон был моим напарником.
— Ты это уже говорил.
— Да, говорил.
— Значит, они знают, что ты здесь?
— Я уже бывал здесь, — сказал Мани. — Много раз.
— Возьми телефон.
— Или?
— Я выстрелю тебе в голову.
— Ты все равно это сделаешь.
— Естественно, — сказал Ричер. — Ты предал шестерых моих друзей.
Мани кивнул.
— Я знал, что этим кончится, когда мы не сумели взять тебя на стоянке в больнице.
— Пробки Лос-Анджелеса, — сказал Ричер. — Они всегда могут укусить тебя за задницу.
— Две минуты и пятьдесят секунд, — произнесла Нигли.
— Может, договоримся о сделке? — спросил Мани.
— Бери телефон.
— И что?
— Скажи охраннику у ворот, чтобы он открыл их ровно через минуту.
Мани колебался. Ричер приставил дуло «глока» к его виску. Мани взял телефон и набрал номер. Ричер напряг слух, услышал длинный гудок в трубке и рокот моторов «крайслеров» в ста ярдах от офиса и даже приглушенный звонок в будке охранника.
Охранник взял трубку. Мани сказал:
— Это Мани. Откроешь ворота ровно через минуту, — и повесил трубку.
Ричер повернулся к Нигли.
— Я твой командир? — спросил он.
— Да, — ответила она.
