Тарман ничего не ответил. Он стиснул зубы, и его щеки свесились над челюстью. Он медленно вел машину и молчал, пока они не подъехали к загону, ведущему к воротам для персонала. Тарман остановил машину, поставил переключатель скоростей на нейтраль и откинулся на спинку сиденья.
— Теперь вы видели достаточно? — спросил он.
— Вполне, — ответил Ричер.
— Тогда я должен с вами попрощаться, — сказал Тарман. — Полагаю, наши пути более не пересекутся.
Он неловко согнул локоть и протянул Ричеру руку. Ричер ее пожал. Она была мягкой, теплой и словно лишенной костей, точно детский шарик, наполненный водой. Ричер распахнул дверцу, вышел из машины и направился к загону. Вскоре он вышел на парковку.
Все окна в «шевроле» Воэн были разбиты.
Глава
39
Ричер постоял какое-то время, перебирая варианты возможных действий, потом отпер дверцу и смел разбитые стекла с сидений и приборной доски. Он тщательно проверил пол под сиденьем водителя, не желая, чтобы тормозная педаль застряла в самый неподходящий момент. Или педаль газа. Машина и без того двигалась медленно.
Три мили до города, еще двенадцать до границы и еще пять до центра Хоупа. Двадцать миль на невысокой скорости в холодном, продуваемом всеми ветрами «шевроле». Как езда на мотоцикле без шлема и очков. К концу поездки у Ричера онемело лицо и слезились глаза. Он припарковался возле кафе немногим ранее девяти утра. Патрульной машины Воэн не было. И в кафе ее не оказалось. Вообще кафе оставалось пустым на три четверти. Завтрак уже закончился.
Ричер зашел внутрь и заказал кофе у официантки дневной смены. Девушка из колледжа уже ушла. Официантка принесла чашку, наполнила ее из кофейника, и Ричер спросил:
— Офицер Воэн заезжала сюда сегодня?
— Ушла полчаса назад.
— С ней все в порядке?
— Она показалась мне печальной.
— А как Мария? Девушка из Сан-Диего?
— Она приходила еще до семи.
— Она что-нибудь ела?
— Да, сделала большой заказ.
— А что с Люси? Блондинкой из Лос-Анджелеса?
— Я ее не видела. Думаю, она уехала из города.
— Чем занимается муж офицера Воэн?
— Ну, теперь он не слишком занят, — ответила она, словно Ричер задал глупый вопрос.
Как если бы ситуация была очевидной для всех.
— Он безработный? — спросил Ричер.
Женщина хотела ответить, но в последний момент передумала, как будто внезапно сообразила, что ситуация очевидна далеко не для всех и не ее дело давать разъяснения. Как будто она чуть не раскрыла какую-то тайну, которую не следовало знать чужакам. Женщина смущенно покачала головой и поспешно ушла с кофейником в руках. Когда она принесла Ричеру заказ, то и вовсе ничего не сказала.
Двадцать минут спустя Ричер сел в поврежденный «шевроле» и направился на юг, пересек Третью и Четвертую улицы и повернул налево, на Пятую. Впереди у тротуара стояла машина Воэн. Ричер подъехал ближе и остановился возле почтового ящика с идеально наклеенными буквами. Он немного помедлил, вышел из «шевроле» и положил руку на капот «краун вика» — он все еще оставался теплым. Воэн побывала в кафе более часа назад, но после этого продолжала ездить по городу. Наверное, искала свой «шевроле» или Ричера. А возможно, обоих, или у нее были другие дела. Ричер сел обратно в «шевроле» и повернул на подъездную дорожку Воэн. Остановил машину в дюйме от двери гаража и вышел наружу. Он не стал запирать дверь — не видел в этом особого смысла.
К дому вела извилистая дорожка, и Ричер зашагал по ней. Он надел кольцо от ключей на палец и стукнул им по колокольчику — всего один раз. Если Воэн не спит, то услышит. Если же спит, он не станет ее тревожить.
Она не спала.
Дверь распахнулась, и Воэн посмотрела на него из сумрака дома. Влажные после душа волосы она зачесала назад. На ней была слишком большая белая футболка, и больше, похоже, никакой одежды. Воэн была босиком и казалась более молодой и хрупкой, чем прежде.
— Как ты меня нашел? — спросила она.
— По телефонной книге, — ответил Ричер.
— Ты был здесь вчера. Что-то высматривал. Мне рассказала соседка.
— У тебя хороший дом.
— Мне он нравится, — ответила Воэн.
Она заметила ключи у него на пальце.
— Я должен сделать признание, — сказал Ричер.
— Ну что на этот раз?
— Кто-то выбил все окна.
Воэн оттолкнула его в сторону и вышла на дорожку. Оглядела «шевроле», оценила ущерб и пробормотала:
— Дерьмо.
Тут она сообразила, что находится на улице в одной футболке, и поспешно вернулась в дом.
— Кто? — спросила она.
— Один из тысячи подозреваемых.
— Когда?
— Сегодня утром.
— Где?
— Я остановился возле металлического завода.
— Ты идиот.
— Я знаю. Извини. Я заплачу за стекло.
Он снял кольцо с пальца и протянул ключи Воэн. Однако она их не взяла.
— Тебе лучше зайти, — сказала она.
Дом был распланирован так, как и предполагал Ричер. Справа налево: гараж, прихожая, кухня, гостиная, спальни. Кухня выглядела как сердце дома. Симпатично организованное пространство с разноцветными шкафчиками и бордюром на обоях. Работала посудомоечная машина, в раковине было пусто, все рабочие поверхности убраны, но не вызывало сомнений, что здесь обитает живой человек. Стол на четыре места, но стульев на кухне только три. И еще здесь было то, что мать Ричера называла стилем. Сухие цветы, бутылки с очищенным оливковым маслом, которое никогда не будет использовано, антикварные ложки. Мать Ричера говорила, что такие предметы придают комнате характер. Сам Ричер долго не мог взять в толк, как что-то, кроме человека, может иметь характер. Когда он был ребенком, то очень многое воспринимал в буквальном смысле. Но с годами он начал понимать, что имела в виду его мать. У кухни Воэн был характер.
Ее характер — так он решил.
Ему показалось, что выбор делал один человек и реализовала его одна пара рук. Ричер нигде не заметил компромиссов или проявлений противоположных вкусов. Он уже давно знал, что кухня считается
